— Ничего я не хочу…
— А придется! Я тоже на такой геморрой не подписывалась! Хотя, с учетом обстоятельств, лучше уж геморрой… Вика, простой вопрос: что это? Отвечай, чучело! Открой варежку и скажи как есть! Это спид, так ведь? В точку? Он? Похоже на то… И как тебя угораздило? Не с тем парнем спуталась? С наркошей каким-нибудь? По «быстрому» с ним пошла? Или это девчонка была? А, не важно! Главное, что прижало тебя по всей форме. Я такое уже видела раньше… Случалось… Любишь скорость, детка, люби и саночки возить.
Лично я ничего такого раньше не видел, но после одного короткого слова, произнесенного Аленой, у меня все поплы́ло перед глазами. Она правда так сказала? Я не ослышался?
— Признавайся, балда! Для твоей же пользы спрашивают! — Алена в сердцах щелкнула Вику по темечку. — Валерьянкой делу не поможешь. Может, есть какое-то средство! Должно быть! Я в момент человека снаряжу. Хотя нет, какое там… Нельзя… Значит, сами достанем! Говори, чумичка: что — это — такое?!
— Я не знаю… — Вика помотала головой и гулко икнула в колени.
— Как можно не знать?! — едва не заорала сестренка.
— Я не разбираюсь… Алена, мне плохо. Мне хуже… Я прошу: не лезь ко мне…
— Это хорошо, что тебе плохо! — сестра клацнула зубами. — Я очень рада!
— Потому что я заслужила? — со странной искоркой интереса спросила Вика.
— Именно поэтому! Сечешь, когда захочешь!
— Ладно… — Вика начала покачиваться, все еще сжимая руками свою голову, будто надеялась ее убаюкать. — Пусть… Пусть будет плохо… Отлично… Так и надо… Да, я заслужила… Только не мучай меня еще больше.
— Алена, отстань от нее! — не выдержал я. — Чем бы это ни было, просто отстань!
— Ах, вон какая тема! — по приподнятому тону можно было решить, что сестра чуть ли не возрадовалась моему вмешательству, если бы не слезы, застывшие в ее глазах, потерянных и неправдоподобно синих, как небо из моего сна. — Приплыли! Значит, ты еще и защищать ее будешь? Ее? Эту мерзавку? Эту блядь придурковатую? Ее — не меня? А мне каково, об этом вы подумали? А со мной что? Меня-то кто защитит? Боже мой, да как же я теперь… Я же любила тебя, идиотка! — снова напустилась она на Вику. — Я и сейчас тебя люблю! Сука ты бестолковая, я же люблю тебя…
— Нет! Нет, не надо! — в каком-то испуге забормотала Вика. — Оставь… Откажись… Не надо меня любить! И трогать меня не надо…
— А что надо? — сестренка яростно вытерла глаза предплечьем.
— Простите меня… Вот и все… Ну, простите… Алена… Дима… хорошие мои…
— Бог простит! — жестко отчеканила Алена. — А я не могу. Уж не взыщи… Но я хочу помочь, если это еще возможно.
— Тогда… — Вика перестала раскачиваться. — Тогда иди в жопу!
— Серьезно? — от сестры вдруг повеяло опасным спокойствием, в котором обычно и совершались ее самые безрассудные поступки. — А, может, ты сама пойдешь? Отличная идея! Что-то ты у нас загостилась, как по мне. Давай-ка, ягодка! Встала и пошла! Сгинь отсюда!
— Да… — не меняя своей пришибленной позы, девушка несколько раз переступила подошвами по полу, словно нащупывая дорогу. — Я пойду… Конечно… Сейчас… Через минутку…
— Вот и иди! — глотая слезы, Алена встала на ноги. — Выметайся! Господи, всю душу мне перевернула… Ради чего? Чтоб через пять минут духу твоего здесь не было! Трусы я тебе в карман положила. В правый. Нет, в левый. Найдешь, короче! Кофта в прихожей… И халат свой вонючий не забудь! Дима, где халат?
— Так, красавицы! — я вышел на середину кухни и на всякий случай стал между ними. — Никто никуда не пойдет! Алена, я понимаю, звучит довольно дико, но это и моя девушка тоже… Мы в моем доме. Здесь я буду решать, кто уходит, а кто остается.
— То есть, это мне нужно уйти? — немедленно ощетинилась сестренка.
— Алена, я такого не говорил!
— Так говори, не стесняйся! Что? Понравилась девочка? Клево трахается, скажи? Обменяемся впечатлениями? Слу-уушай, а ты маляву мою нашел? Я там посылала тебе с оказией. Думала переписку завязать, раз уж такая голубица промеж нас порхает. Эпистолярный жанр, называется… Конвертик — лучше некуда. Практично и сугубо конфиденциально… Нет, не наткнулся? Может, слишком далеко запрятала? Переоценила тебя?
— Родная, перестань! — меня передернуло. — Господи прости! Алена, это гадко…
— А что в этом доме не гадко? Она? Наша прелесть? А нынче она тебе все так же нравится? Ах, да! Ты же еще рожи ее не видел. А ты полюбуйся — она все губы себе изжевала. До крови. Из носа течет. И в пятнах вся, что твой далматинец. Зомби, и те лучше выглядят…