— Я сказал, что не стоит вам сюда вмешиваться, — любезно перевел Степан свое собственное изречение, постаравшись вложить в перевод чуть более Лозинского и Пастернака, чем содержалось в первоначальной версии.
Алена страдальчески закатила глаза, после чего тихо отошла в сторонку, облокотилась о стену и, взглянув на меня, укоризненно покачала головой.
— Или что? — задал я вопрос, без которого не может обойтись ни один уважающий себя кинобоевик.
— Да не будет у нас с вами никаких «или», господин Неверов, — попытался втолковать мне Степан, подстегиваемый воцарившейся вокруг тишиной. — Нравится вам это или нет, мы все равно сделаем по-своему. Так, как положено. Хотите сохранить лицо — продолжайте оказывать содействие…
Одинокая фигура Степана заволоклась красивой розовой дымкой, крайне идущей к его кумачовому рылу, и, невзирая на некий посторонний шум, народившийся в моих ушах и мешавший четко мыслить, я не раздумывая двинулся вперед, желая выяснить природу такого поразительного феномена. Каждый шаг давался с трудом, будто я карабкался в гору, но я должен был добраться до своей цели. Ведь всякому в данный момент было очевидно, что весь корень зла таился в Степане, что он всему виновник и, следовательно, с ним надлежало покончить раз и навсегда. И тогда все снова станет хорошо…
— Дима, не нужно! — предостерегающе вскрикнула Алена.
Корень зла и виновник всему круто опустил подбородок, посмотрел на свои сжатые в кулаки руки и зачем-то спрятал их за спину. Я подошел к нему вплотную и, чтобы не упасть, надежно оперся о его мощное плечо.
— Ну, вот что! — произнес Степан. — Подурачились и хватит. Давайте не будем усложнять.
— Алена, — попросил я, — зайди, пожалуйста, в квартиру.
Как ни странно, сестренка и не подумала перечить. Она всего лишь на секунду замешкалась, одарила меня безрадостным взором, а затем беспрекословно отлепилась от стенки и не оглядываясь потопала к Эдику, с которым мне тоже требовалось перекинуться парой слов.
— Ваш напарник, — сказал я ему, по-прежнему опираясь о Степаново плечо, — нуждается в моем совете. Приватный разговор. Прошу не нарушать наш тет-а-тет.
— Что вы, я и не собирался, Дмитрий Андреевич, — удивил меня Эдик. — Беседуйте сколько захотите.
— Ну, вот что! — снова заговорила моя живая опора. — Кончайте балаган! Соскучились по неприятностям? Их ведь не так сложно обеспечить, вы это понимаете?
— Слушай меня очень внимательно, Степан Топтыгин, — начал я тихим, проникновенным и, можно сказать, глубоко фамильным голосом. — Ты же у нас Топтыгин, верно? Дурацкая фамилия, потому и запомнил… В пяти шагах за моей спиной стоят наши друзья. Казалось бы, рукой подать… Но я говорю так, что они ни полслова не слышат — проверено многократно. А ты должен услышать, Степашка: вся твоя жизнь теперь зависит от того, услышишь ты меня или нет… Я знаю, кто ты. Знаю, что ты сделал. Знаю, от чего тебя спасли… Я достаточно простым языком излагаю? Ты знатный паршивец. Но до меня тебе далеко. Я — настоящий подонок, к которому ты, шваль, и пальцем не смеешь притронуться. Даже ради своей защиты. А таким подонкам, как я, только того и нужно. Несмотря ни на что за мной стоят огромные средства и власть. Большие, чем ты можешь себе представить. Ничего, что хвастаю? И я не пользуюсь ими лишь по собственной прихоти. А ты, червяк, дразнишь меня и будишь во мне то, чему лучше бы оставаться под спудом… Пока все понятно? Слушай дальше… Мы же не станем тратить время на пустяки, правда? Поэтому за свою ничтожную шкуру можешь не волноваться. А что же тебе еще дорого, кроме нее? Посмотрим… Ты женат вторым браком. Любишь жену и, судя по кольцу на твоем пальце, она тебя до сей поры не бросила. Мои поздравления. У нее есть сын. Сколько ему сейчас? Дай посчитать… Около двенадцати? С ним все в порядке?
— Как вас понимать? — одними губами произнес Степан. — Вы что, угрожаете моему сыну?
— По счастью, он тебе не сын, Степка, — ответил я. — Всего лишь пасынок. Иначе все выглядело бы совсем скверно. Ты что же, бродяга, успел его полюбить? А знаешь, в нашем несовершенном обществе не всякая любовь приветствуется людьми и их отсталым правосудием…
— Да вы с ума сошли!
— Тише, Топтыгин! Пока это исключительно между нами… Такое ведь возможно. А значит, так и будет. По мне, ты типичный растлитель. И нужно ли пояснять, что ничье слово, даже слово несчастного мальчика, не сможет доказать обратного, если такой человек, как я, то есть, совершенный подлец и выродок, возьмется за это дело? Если ты сам вынудишь меня взяться за это дело… Впрочем, это и не дело вовсе, а так — безделица. Все ходы известны заранее. Догадываешься, кто меня этому научил? Твой нынешний хозяин… Тот самый, что защитил твою тушу от беззубой пасти закона, но не станет защищать от другого хищника. И знаешь, почему? Вот тебе поучительный факт: между хищниками так не принято… А теперь у тебя только два варианта: либо спроси меня, чего я хочу, либо поступай как знаешь — на свой собственный страх и риск…