Посмотрев, я испытал сильнейшее потрясение, к которому меня никто не подготовил. Вика стояла на пороге в совершенном спокойствии и, едва отворилась дверь, с любопытством оглядела меня с головы до ног, уделив при этом больше внимания разноцветным носкам, чем застывшему от удивления лицу. Впрочем, к нему ее пытливый взор вернулся уже через мгновение, наполненный свежими и, кажется, довольно приятными впечатлениями. Я узнал ее с первого взгляда. Вернее, узнал, конечно, не ее. Тем самым оригиналом эта девочка быть никак не могла, а значит, устремив на меня наивные карие глаза, передо мной стояла копия — диковинный новодел, под чьими чарами моя искушенная сестра таяла сейчас, как та Снегурочка в лучах Ярилы. Внешнее сходство с Вайноной, какой она сохранилась для мира в своих ранних фильмах, было и впрямь поразительным. Даже приметная умышленность, проглядывавшая в некоторых чертах этого иллюзорного образа, не умеряла исходящего от него очарования. Однако отнюдь не это ошеломило меня в моей гостье. Неожиданность заключалась в другом. Поднятому ко мне личику впору было глядеть со школьной скамьи, классе этак в восьмом-девятом, лениво щурясь на доску и чавкая противной розовой жвачкой, которой, разумеется, юное создание как раз с упоением и чавкало. Сколько же лет этому бедствию? Четырнадцать? Вряд ли пятнадцать… Что за черт? Алена совсем рехнулась?
Нет, в наши дни бывает всякое. Под своим мешковатым спортивным костюмом Вика могла скрывать какие угодно сюрпризы. Алене, которая и сама созрела раньше срока, сие уж точно известно, а, зная ее вкусы, легко можно представить, что Вике в данном отношении есть чем похвалиться. Только что это меняет? Ранние похождения сестры меня ничуть не волновали (в конце концов, Алена уже тогда была Аленой), но замутить с такой же акселераткой, как она, в свои полные двадцать — это чем же нужно было думать? Если малышке уже пора, так на то есть легион озабоченных сверстников. Ну, или уйма сверстниц, если ей такое больше нравится…
— Привет! — сказало мне бедствие. — Я — Вика. По-моему, вы мне не рады…
— Устами младенца, а? — в дальнем конце холла, у дверей, ведущих на лестницу, расположился Степан, взиравший на нас с нескрываемым ехидством. По официальной легенде эта пигалица пришла ко мне. По гораздо менее убедительной легенде — якобы в качестве массажистки, которой, должно быть, негде больше переночевать, кроме как у случайного клиента. Так что Степану было что припомнить своему недавнему обидчику. Типичная «семнадцатая», как тут ни крути. Классика жанра…
— Пошел прочь! — утомленно скомандовал я. — А вы проходите, Виктория. Порадуемся внутри. По правде говоря, мы очень вас ждали.
— Тот парень проверил мой пакет, — не двигаясь с места наябедничала девчонка, тряхнув огромным черным мешком с логотипом центрального универмага. — Он правда имел на это право?
— Просто ни на что другое он не годен, — успокоил я Вику. — А кормиться как-то нужно. Заходите в дом, и больше мы его не увидим.
И здесь она совершила то, за что мне захотелось ее… ну, я не знаю… поставить «отлично» в ее дневник, если вдруг он находился при ней, втиснутый, к примеру, за пояс необъятных спортивных штанов. Вика воровато оглянулась назад, вытянула изо рта гигантский розовый комок жевательной резинки и бестрепетной рукой прилепила его к стене.
— Вот, посторожите пока, дяденька, — обратилась она к Степану. — Займитесь полезным делом. Буду уходить — обязательно заберу.
И прошла мимо меня в прихожую.
Встреча у девушек получилась немного сумбурной. Алена шагнула вперед и, не решив, очевидно, как ей лучше приветствовать подругу в моем присутствии, обозначила в воздухе какое-то робкое объятие, подкрепленное, впрочем, самой счастливой улыбкой из тех, что я у нее видел.
— Привет! — сказала она. — Бог мой, как же я соскучилась!
Вика поступила иначе. Она поставила на пол свой странный пакет, запросто подошла к Алене и, преспокойно запустив пятерню в волосы на затылке, мягко прижалась к ее губам. Сестренка обескуражено стрельнула глазами в мою сторону, но тут же опустила ресницы и увлеченно ответила на поцелуй, с нежностью проведя ладонью по Викиной щеке. Конечно, я не впервые наблюдал, как целуется моя сестра, однако на этот раз у меня в прямом смысле перехватило дыхание. Снова я начал дышать, лишь когда влюбленные наконец-то отцепились друг от дружки и повернули ко мне свои лучезарные физиономии.