— Учту твои пожелания… Так что же делает тебя настолько особенной? Такой, что мои бывшие девушки, если я все правильно понял, должны показаться мне бледнее твоей тени?
— Прости! Не только бывшие, но и будущие тоже, — Вика виновато вздохнула.
— Тем более интересно…
— Дело не столько во мне, сколько в тебе. Ты слишком умный — я уже говорила. И ты не похож на парня, которому дано с этим жить. На парня, умеющего отключать все ненужное в голове, когда это требуется. А без такого умения… ну, как тебе, умнику, объяснить… в общем, ты и представления не имеешь, каково может быть в постели с другим человеком. Самому тебе со своей головой не справиться — тут все ясно. Даже выпивка не поможет. А я знаю, как это сделать. Вернее, я просто делаю такое и все. В этом мой талант.
— Еще один, — понимающе кивнул я. — Однако не думаю, что подобному человеку, как я, следует отключать голову. По крайней мере, в присутствии женщин и детей. Или женщин и детей в одном лице… Результат может быть непредсказуемым.
— Ошибаешься, — Вика сложила руки на спинке кресла и уперлась в них подбородком. — Труднее предсказать обратное: как ты поведешь себя, если останешься при своих теперешних мыслях. Я не читаю мыслей, но ты сам многое мне рассказал. Среди них есть такие, которым в постели не место. Ты наверняка попытаешься их перебороть, потому что рядом со мной они покажутся тебе лишними. Или даже стесняющими и неприятными, как дурацкий презерватив. И никто из нас не знает, что произойдет, когда у тебя это не получится. В лучшем случае ты обозлишься на меня, а в худшем… Но этого не будет! Верь мне, я очень хорошо представляю, как все случится, если помочь тебе стать немножко другим. Не нынешним Димой, а проще… Я бы сказала, безымяннее… Всего лишь парнем, у которого есть девушка.
— И как все может случиться? — неожиданно для меня поинтересовался парень, у которого девушки не было уже второй месяц.
— А ты готов это услышать? — усомнилась Вика. — Одно дело увидеть себя со стороны без одежды (а я знаю, о чем говорю), и совсем другое — выяснить, каким ты сделаешься, если окажешься без всего, что привык считать своей натурой. У тебя и с одеждой-то какие-то чересчур тесные отношения, а уж с прочей своей шелухой ты, скорее всего, и вовсе никогда раньше не расставался.
— И все же просвети меня, пожалуйста.
— Ты же понимаешь, что мы сейчас делаем? Мы обсуждаем, каким бы мог стать секс между нами, взамен того, чтобы просто им заняться, когда наступит такой момент. Не считаешь это странным?
— Если задуматься, я считаю странным буквально все, что со мной происходит начиная со вчерашнего дня. Так что, пожалуй, для меня странные разговоры — то, что доктор прописал. Нечто вроде вакцины от странной действительности… Всегда есть шанс, что ими все и ограничится… С другой стороны, я знаю довольно длинную и грустную историю, которая тоже начиналась со слова… А что, дружок, у тебя с этим трудности? С разговорами о сексе?
— Никаких. Мне так же легко говорить о сексе, как и упражняться в нем на практике. Иногда получается делать это одновременно.
— Тогда вперед! Расскажи мне, как все случится, если вместо нормальной девушки со мной окажешься ты… Прошу не для каких-нибудь глупостей, а из чисто академического интереса. Заметь, я даже музыку не стану включать…
— Как знаешь… — Вика долго молчала, разглядывая меня прямым, но в то же время на удивление мягким взором, и вдруг заговорила ровным, почти лишенным интонации голосом. — Ты будешь плакать от нежности. От нежности и от огромного облегчения, когда почувствуешь, что между нами нет никаких преград. Что тебе не нужно от меня защищаться — ни в чем, ни в малейшей мелочи. А, главное, защищаться от самого себя тебе в тот момент тоже не придется. Я сделаю так, что тебя не станет. Того тебя, которого ты боишься. Ни с кем раньше ты не мог зайти так далеко. Никто раньше не соглашался идти с тобой этой дорогой. Я буду доверять тебе бесконечно, потому что не могу иначе. И ты ответишь мне тем же, потому что поймешь, что так можно. И тогда ты захочешь чего-то очень простого. Без вычур, без фантазий — самого простого, что есть на свете. Но как же сильно ты этого захочешь, мой хороший. И я дам тебе это. Столько, сколько пожелаешь взять… А в конце ты почти лишишься сознания, оттого что оно не сумеет вместить все чувства, которыми изойдет твое тело. И мне придется делить их с тобой, принимать в себя тот избыток, который ты не сможешь удержать и пережить в одиночку… И уже после всего ты снова будешь плакать — от счастья, от благодарности и, возможно, от страха, что все это больше никогда не повторится… В общем, будет много слез, и мне это нравится. Слезы — последнее, что ты хотел бы с кем-то разделить, и первое, чем тебе действительно стоит поделиться. И я приму их так, как никто другой. Так, что у тебя и мысли не возникнет прятать их от меня. Так, что ты их даже не заметишь… Вот как все случится, Дима, если вместо нормальной девушки рядом с тобой окажусь я.