Вытираясь единственным оставшимся полотенцем, копией того, в котором давеча передо мной предстала Вика, я внезапно разглядел рисунок, проступивший на запотевшем зеркале и выполненный чьим-то тонким, вероятно, намыленным пальцем. Рисунку недоставало четкости, он весь изошел потеками, однако я без труда опознал в нем дубовый лист с четырьмя окатистыми волнами с каждой стороны и старательно выписанными прожилками. Столь же нечеткое, как и эта затуманенная картинка, в моей памяти всплыло мимолетное обещание, данное мной Вике: показать ей листок, упавший с того самого дуба, под которым укрывался легендарный Робин Гуд со своими не менее легендарными друзьями. Такой сувенир я действительно привез в прошлом году прямиком из Шервудского леса, заложив его, помнится, в какую-то книжку из разряда тех, что покупают в Ноттингемском книжном магазинчике как повод поболтать с хорошенькой продавщицей. У продавщицы очень мило морщился нос, когда она смеялась, а вот что это была за книжка… Нужно будет поискать ее в моем кабинете, — ответственно решил я. Или в спальне… Или на кухне… Я снял с крючка свой новый халат, задумался, повертел в руках, снова задумался… и надел его поверх того, что, по мнению Вики, было почти самостоятельным существом: скорее попутчиком в жизни, чем моей собственностью.
В гостиной меня поджидал сюрприз. Прохладное синее свечение с мертвенным аметистовым отливом, ранее наколдованное Викой, сменилось отрадными желтыми тонами со спелым персиковым аккордом в центре комнаты: ровно там, где стоял мой диван, при виде которого у меня едва не подкосились колени. Мне почудилось, что он сломан. Сокрушен какими-то дьявольскими силами в мое отсутствие. Я попытался сообразить, как можно было покалечить такую махину, начисто лишив замечательно высокой и удобной спинки, и внезапно осознал, что диван попросту разложен… Или расстелен. Или разостлан… В общем, я плохо представляю, что именно делают с диванами. Да и «попросту» — не совсем подходящее слово для данного случая. Раньше я и понятия не имел, что такое возможно. Не знал, что знакомый мне до мельчайшего пятнышка диван может быть превращен в широченное плоское ложе, на котором в настоящий момент было аккуратно расстелено сиреневое полотенце. Другое полотенце, свернутое вчетверо, лежало поверх первого. В изголовье дивана располагалась маленькая подушка, принесенная, по-видимому, откуда-то из кладовки, каковой подушкой это самое изголовье и обозначалось. Вика стояла подле дивана в неизменной, как бы я уже выразился, футболке и усердно разминала руки.
— Что тут происходит? — задал я немного киношный, но вполне уместный вопрос.
— А на что похоже? — совершенно в той же манере поинтересовалась Вика. — Попробуем подлечить твои ноги. Конечно, с крепатурой лучше бороться сразу, но еще не поздно смягчить последствия.
— И как же мы будем их смягчать?
— Расслабим мышцы, ускорим кровоток, разгоним лактат по твоему телу…
— Дружок, ты меня пугаешь. Какой еще лактат?
— Обычный, — Вика слегка усмехнулась. — Если что, к лактации он никакого отношения не имеет. Кормить грудью я тебя не собираюсь. Могу приготовить детскую смесь, если не перестанешь хныкать… А лактат — это соль молочной кислоты. Образуется в мышцах при анаэробных нагрузках.
— Кажется, я уже слышал нечто подобное, — вспомнил я. — Из-за этого у меня болят ноги?
— Короткий ответ — нет. Болят они не из-за этого. Но от лишней «молочки» в твоих бедрах лучше избавиться… Снимай халат и ложись на полотенце. Сделаем это здесь. Диван достаточно жесткий, я проверила.
— Похоже на очередной способ уложить меня в постель…
— Дима, я все-таки профессионал, — девушка подошла ко мне вплотную и ободряюще взяла за руку. — Ну, почти профессионал… начинающий… Поэтому начну я с того, что должно улучшить твое физическое состояние. И эмоциональное состояние. И гормональное состояние… Что случится после этого, уже не мне решать…