— Ты совсем не похожа на специалиста по английской литературе.
— Да? И на кого же я похожа?
— На женщину, которая выйдет замуж за богача.
— О!
— Послушай, — сказал он, — завтрак был действительно отличным, но сейчас мне нужно бежать. Я сегодня разношу закуски во время матча. Спасибо за вкусную еду.
Я не поверила своим ушам.
— Ты хочешь сказать, что за все плачу я?
— А что? Сегодня твоя очередь. Разве я не угощал тебя всякой всячиной в кино? — Он взял счет, посмотрел на него, затем протянул мне. — На твоем месте я бы не стал платить.
— Гручо Маркс, — сказала я.
— Гручо Маркс, — согласился он. И поцеловал меня прямо там, за столом перед окном «Смитти».
Я встречалась с другим мальчиком всего один раз. В последней отчаянной попытке сохранить независимость, а также успокоить Сюзанну, которая злилась на меня из-за того, что я так быстро нарушила клятву в том, чтобы не быть положительными, я назначила свидание в субботу вечером одному мальчику по имени Рой, положительному и симпатичному слушателю подготовительных медицинских курсов. Мы пошли в город в «Манки Бар», и хотя Рой был славным и внимательным, мне было трудно на нем сосредоточиться. Мыслями я находилась в другом месте.
Затем я подняла голову и увидела за соседним столиком Тодда. Меня охватило непонятное чувство радости. Он улыбался и махал мне, и строил рожицы, в то время как я изо всех сил старалась не смотреть на него. Мне стоило неимоверных усилий сосредоточиться на Рое, который вполне этого заслуживал. Но вскоре Тодд подошел к нашему столику и сел с нами.
— Привет, — сказал он. — Вы ведь не будете возражать? Мне просто стало ужасно скучно одному за столом.
Я почувствовала страшное возбуждение. Это был такой необыкновенный поступок. Я просто не знаю, кто еще из молодых людей мог бы так поступить. Это было прямо как в книге. Но тем не менее мне стало смешно. Это все было так забавно, даже нелепо. И к тому же мне было жаль Роя. Тот был в растерянности. Наконец он спросил Тодда:
— Чего ты хочешь?
— Просто сидеть здесь и разговаривать. Понимаешь ли, я влюблен в Баффи Энн. — И он твердо взмахнул головой, как бы подтверждая свои слова.
Рой вытаращил глаза, и я тоже не знала, как на это реагировать, хотя сердце мое пело от радости.
— Не обращай на него внимания, — предупредила я Роя, продолжая игнорировать Тодда. Вся эта сцена была похожа на эпизод из фильма сороковых годов, и мне стало жаль девушек, которые встречаются с молодыми людьми в шестидесятых. Вот то была любовь, а что у них? Секс? Наркотики? Междусобойчики? Все это мелко и неинтересно.
Однако Тодд не желал, чтобы его игнорировали. Он продолжал вставлять свои замечания в наш с Роем вполне светский разговор. Рой встал и попросил Тодда уйти. Тодд покачал головой.
— Нет, нет, все в порядке. Честное слово. Я просто посижу здесь с вами. Не обращайте на меня внимания, Баффи Энн правильно сказала. Я буду здесь тихонько сидеть и смотреть на нее. Мне ужасно нравится на нее смотреть. А тебе? Только взгляни в эти зеленые глаза. Они такого же цвета, как у моей кошки…
Рой опять сел. Я видела, что он чувствует себя совершенно не в своей тарелке. Он вполне мог ударить Тодда, если бы хотел этого по-настоящему — просто Тодд был слишком дружелюбен для этого.
— Уходи, — попросила я Тодда. — Уходи, пожалуйста. Это нехорошо.
Однако он не обратил на мои слова ни малейшего внимания.
— А что ты изучаешь? — спросил он Роя с самым заинтересованным видом.
— Я учусь на подготовительном отделении медфака, — пробормотал Рой, затем взглянул на меня. Очевидно в этот момент я со слишком большим интересом смотрела на Тодда, потому что он опять встал и бросил счет на стол. — Увидимся в следующий раз, — заявил он.
Тодд вскочил на ноги, схватил Роя за руку и потряс ее.
— Отличный парень, — заключил он, глядя на удаляющуюся спину Роя. — Очень сообразительный парень. Самое умное, что он мог сделать, это уйти. — Он взял мою руку в свою. — Так? — сказал он.
— Так, — согласилась я.
— Значит, так.
— Значит, так, — повторила я.
Затем он поцеловал меня, перегнувшись через весь стол, прямо там, в «Манки Бар», и все на нас смотрели. В конце концов «Манки Бар» — это очень маленькое уютное кафе, и невозможно было не обратить внимания на рыжеволосого парнишку и девушку, похожую на Вивьен Ли, которые целовались, как показалось девушке, целую вечность. Прямо как в книгах. Прямо как в фильмах сороковых годов.
5
Нашим злейшим врагом было время. Нам все время приходилось воевать с ним, чтобы побыть друг с другом. Были лекции, семинары, Тодд работал в самых различных местах — и все это приходилось учитывать. А стоило нам оказаться вместе, мы не могли найти места, где можно побыть вдвоем, без посторонних. Общежития были раздельные. В женское общежитие мужчины вообще не допускались. И, разумеется, было совершенно невозможно девушке развлекаться с молодым человеком на собственной кровати, в то время как на соседней спала ее подруга, хотя я слышала, что в некоторых частных колледжах такое позволялось.
И никаких вольностей не допускалось на удобных ядовито-зеленых диванчиках, стоявших в холле нашего общежития. Там мы могли беседовать с посетителями мужского пола или заниматься с ними, или даже играть в карты за ломберными столиками, расположенными в разных углах холла. Но не разрешалось дотрагиваться друг до друга, если не считать рукопожатий. Хотя, полагаю, никто не обратил бы внимания, если бы молодые люди держались за руки. Но целоваться не разрешалось, не говоря уж о более серьезных вещах. На доске объявлений висело специальное предупреждение о дисциплинарных мерах за нарушение запрета. (У меня уже было несколько замечаний, поскольку меня заставали, когда губы Тодда прижимались к моим, его язык был у меня во рту, а рука подозрительно лежала на моем джемпере, в то время, как другая один раз вообще оказалась подним).
О комнате Тодда тоже не могло быть и речи. Он жил в пансионе за территорией университета, и девушек наверх не пускали. Его хозяйка предоставляла жилье лишь студентам мужского пола, поскольку с девушками было больше проблем. Они тратили слишком много горячей воды, их длинные волосы забивали раковины, а университет требовал, чтобы лица, сдающие комнаты студентам, соблюдали те же правила, что существуют и в общежитии. Студенты, снимающие частные квартиры, не имели никаких преимуществ, там даже не было холлов, а у Тодда не было машины. Так что единственным местом, где мы были более или менее одни, являлся кинотеатр, и там мы частенько доходили до первой ступени, реже до второй, очень-очень редко — до третьей, но никогда — до заключительной.
Когда я, совершенно расстроенная и изголодавшаяся, пожаловалась Сюзанне, она протянула:
— Бедняжка. Он приносит ей воздушную кукурузу, а она помирает по его кукурузине!
Я сказала ей, что это грубо. Вообще-то Сюзанна совершенно мне не сочувствовала. Она была сторонницей девственности, но отнюдь не по моральным соображениям. Как она заявила тогда, в самые первые дни нашего знакомства, она просто не считает, что девушка должна отдать эту драгоценность просто так, лучше сберечь ее на черный день, а затем обменять со значительной выгодой для себя: на солнце, на луну, на звезды, а может быть, и на всю галактику.
Конечно, мы могли бы пойти и на природу — в парк, в траву или кусты, если погода, разумеется, была подходящей. Изнемогая от желания, я настаивала:
— Мы ведь можем ночью, в кустах… Все так делают!
— Нет, Баффи Энн, только не в первый раз. Первый раз должен быть особенным, прекрасным.
— Так и будет, Тодд. Мы сделаем так, что все будет прекрасно.
— Нет, Баффи Энн. Для тебя все должно быть самым лучшим.
Разумеется, наиболее подходящим местом был мотель, но мне было нелегко убедить Тодда.
— Дешевка, — возражал он. Однако, отвергая завышенные требования Тодда, я все же продолжала настаивать на своем, пока он не сдался. — Ну, если ты хочешь дешевки, то ты ее и получишь.