15
Я получила чудесный подарок для малышки из Калифорнии от четы Саварез: маленькое белое платьице с оборкой, украшенной ручной вышивкой розовых, голубых и желтых тонов. А я в свою очередь отправила им свадебный подарок — статуэтку пастушки из дрезденского фарфора, которая чем-то напоминала мне саму Кэсси. Я не знала, по какому адресу ее посылать, и решила снова воспользоваться адресом матери Кэсси, через которую мы всегда переписывались. Спустя несколько недель Кэсси позвонила и сказала, что подарок она получила, что он ей очень нравится и что она беременна.
Я обрадовалась этой новости.
— А как отреагировала твоя мать? — спросила я. — Сначала ты выходишь за Гая, а потом и рожать собираешься?
— Я сама не поняла, — ответила Кэсси. — Никогда не знаешь, что у нее на уме.
Когда Кассандре стало известно, что они тайно поженились, она повела себя совершенно неожиданным образом. Она не пришла в ярость и не принялась их проклинать, чего так боялась Кэсси, которая была почти уверена, что мать начнет их просто терроризировать. Наоборот, Кассандра лишь кисло улыбнулась и скрестила руки на груди, как бы собираясь сказать: «Ну что ж, дурочка моя Кэсси, ты сама выбрала себе постель, и у тебя будет предостаточно времени, чтобы полежать в ней и подумать».
Она ничего не подарила им на свадьбу, и Кэсси решила, что, наверное, Кассандра хочет, чтобы Гай, который, вероятно, рассчитывал на крупную сумму денег, разозлился и бросил ее. Но когда через несколько недель Кэсси сообщила, что беременна, мать снова удивила ее. Она подарила новобрачным дом — большой красивый дом в Бель-Эйре. Казалось, что Кассандра таким образом благословляет их брак. Правда, она заставила Гая подписать закладные бумаги, в которых устанавливался размер месячных платежей, с оговоркой о меняющейся процентной ставке. А годовой процент будет подсчитываться по действующей ставке. Но все понимали, что никто не будет соблюдать эти условия. Юристы говорили, что это чистая формальность — таковы требования имущественного законодательства, тем более что в последнее время в Калифорнии увеличилось количество разводов.
А потом, когда они поселились в новом доме, Кэсси стало казаться, будто мать устроилась в своем кресле и оттуда наблюдает за ними, словно их супружеская жизнь — спектакль, а Кассандра — зритель. Кэсси чувствовала, что что-то не так. А что именно — никак не могла понять. Но когда они попытались обставить дом, содержать его вместе с лужайками и бассейном — и все это на скромные доходы Кэсси, работавшей в музее, — ей стало ясно, что именно задумала мать. Помимо огромных средств, которые требовались на содержание дома, они позволяли себе непомерные каждодневные расходы. Живя в Бель-Эйре, они не могли обойтись без двух машин. Гаю, который хотел стать звездой киноэкрана, нужно было постоянно обновлять свой гардероб, к тому же стричься каждую неделю, заниматься в спортзале и так далее. И то немногое, что он приносил, когда его брали куда-нибудь на несколько дней в качестве модели или статиста на телевидении, не спасало их. Таким образом мать вынудила их столкнуться с денежными затруднениями. Но Кэсси казалось, что можно очень легко найти выход из положения.
— Раз мы не можем содержать дом и оплачивать счета, мы просто должны переехать, отдать матери этот дом и снять квартиру, которая нам по карману.
От этих слов Гай взбеленился.
— А с чего ты взяла, что нам по карману квартира? Пока мне не повезет, нам не по карману даже какой-нибудь вшивый гараж! — Он заявил Кэсси, что ни под каким предлогом не покинет этот большой красивый дом. Никогда! Он слишком дорого ему достался. Он не двинется отсюда, пока не представится возможность переехать в самый лучший дом на свете — особняк Блэкстоунов! Даже проклятой ведьме с бульвара Сансет не суждено жить вечно! — Мы должны найти другой выход. Подумай об этом, — сказал он и предложил свой вариант: Кэсси должна выпросить содержание у старой дамы. — Черт возьми! Твоя сука-мать самая богатая на Юге. Разве справедливо, чтобы ты, ее единственная наследница, и твой ребенок голодали, а она тем временем нежилась в своем дворце?
Кэсси поставила мысленный заслон, чтобы слова ее разъяренного мужа не проникали ей в душу. То же самое она делала, когда приходилось с ним спать. Что бы он там ни говорил, она никогда не попросит у матери денег. Ведь именно с этой целью Кассандра подарила им дом. Просто она хотела поставить свою дочь в такое положение, чтобы та была вынуждена просить у нее денег. От одной этой мысли Кэсси становилось дурно.
— Но ведь она рада, что родился ребенок, разве не так? — возразила я.
— Возможно, — проговорила Кэсси. — Наверное, ей нужен внук… который продолжит род Блэкстоунов. Хотя мне кажется, что она предпочла бы ребенка без Гая.
Она рассмеялась, и это был самый горький смех, который мне приходилось когда-либо слышать.
Прошли месяцы, и Кэсси стала думать несколько иначе о планах матери. Воспитывать Гая? Заставить дочь просить денег? Слишком все это просто. Ее мать затеяла другую игру — более хитрую, силовую игру. Может быть, она хотела, чтобы Гай ушел из семьи, чтобы он сломался под тяжестью забот о доме, жене, ребенке. А Кэсси — без мужа и с ребенком на руках? Ей останется лишь одно: смиренно приползти обратно к Кассандре… на коленях.
Иногда, когда они занимались любовью, Кэсси могла поклясться, что он скорее стремился причинить ей боль, чем получить удовольствие, и ей хотелось, чтобы все закончилось предельно просто — чтобы он ушел и оставил ее одну с ребенком. Ей хотелось, чтобы вместо нее он сам принял такое решение. Правда, оставалась мать. В любом случае Кэсси оказывалась в проигрыше.
Когда у нее родился мертвый ребенок, Кэсси два дня ни с кем не разговаривала несмотря на увещевания медицинского персонала. Она молча лежала, повернувшись лицом к бледно-зеленой стене.
Все напрасно, твердила она не переставая. Брак с Гаем — напрасен. Ее унижения — напрасны.
Гай зашел к ней на третий день.
— Мне никогда не повезет, — сокрушенно произнес он. В его злых глазах стояли настоящие слезы.
Кэсси была удивлена и растрогана, увидев, как он страдает. Она протянула к нему руку, подыскивая слова, чтобы успокоить его:
— Врач сказал, что это несчастный случай. И что нам ничего не помешает в ближайшем будущем родить еще одного ребенка.
Да, она в долгу перед ним. В конце концов она обманула его: вышла замуж, не сказав, что беременна от Даррена Прути. Она обязана родить ему другого здорового ребенка.
— Неужели? — криво усмехнулся он. — Ну и когда же у нас появится этот ребенок? Ребенок нам нужен был сейчас. Сейчас, когда нам необходима помощь твоей проклятой матери. Она не даст нам ни гроша без этого ребенка.
Кэсси дернулась, как будто он ударил ее. Ведь ей вначале показалось, что он действительно оплакивает смерть их малышки. Она закрыла глаза и снова повернула лицо к стене, а он ушел.
И тут она решила, что оставит его. Она это сделает! Наплевать на мать, на то, что она скажет или подумает. Ребенка нет, так что теперь ей незачем будет возвращаться в дом Кассандры. Она не вернется. И подыщет себе работу. Не такую, как в музее Блэкстоун. Она найдет свое собственное место в жизни. Если придется, она поживет и в одной комнате. Она не станет жить ни с кем из них. Больше не станет.
Приехала Кассандра. Вокруг нее порхали врачи и гарцевали услужливые няни. Ведь она была знаменитостью. Правда, если б даже и не была, ее холодная, высокомерная манера держаться все равно вызвала бы невольное уважение.
— Мне жаль ребеночка, Кэсси, но, возможно, все складывается к лучшему. И ты, наверное, поймешь, что снова запуталась. Пора бы тебе взяться за ум. Ты вышла замуж за никчемного вульгарного человека, не способного содержать даже самого себя. У него нет никаких достоинств, за которые можно было бы простить его недостатки. Ты снова будешь упрямиться или все-таки согласишься, что он женился на тебе из-за наших денег и положения в обществе? — «Неужели невозможно, чтобы кто-нибудь полюбил меня из-за меня самой, мама?» Кассандра восприняла ее молчание как согласие. И победно улыбнулась. — Тут чувствуется рука Провидения…