— Прекратите! — не выдержала Белла.
Младший капрал Кёртис издевательски посмотрел на Беллу и осведомился:
— А у тебя по какому поводу такой баттхёрт? Мы же не твою киску обсуждаем.
— Это отвратительно! — Беллу трясло от злости.
Она еще со школы научилась терпеть насмешки над собой, но никогда не могла спокойно смотреть на то, как издеваются над другими. И особенно над теми, кто не может дать сдачи.
— Если дашь нам с Ником, замолчим, — цокнул языком Кёртис. — Или ты только офицеров обслуживаешь?
— Кёртис! У него нож! — крикнул вдруг второй морпех.
Белла повернулась и увидела, как Мехди поднял вверх руку с небольшим, но острым кинжалом, как будто собираясь нанести удар. Морпехи тут же направили на него винтовки. Фатима посмотрела на брата с ужасом. Но юноша вдруг показал вторую руку, в которой был какой-то фрукт, и одним движением разрезал его надвое. После чего спокойно протянул половинки плода обалдевшим морпехам.
— Вот сука, — выдохнул Кёртис и, глядя в глаза Мехди, со злобой произнёс: — Себе оставь эту херню. Свон, время вышло, — раздражённо бросил он и пошёл к площади, дав знак Нику оставаться с Беллой.
Мехди отрезал от одной из частей фрукта кусочек и положил его в рот, а вторую половинку протянул Белле.
— Индзэ́р (инжир), — сказал он. — Пох (спелый).
— Ташакку́р (спасибо), — тихо проговорила Белла.
Глаза юноши с иронией смотрели на её побледневшее лицо и подрагивающую руку, которой Белла приняла у него подарок.
— Тэр би лидо пу́ри (до новых встреч), — с усмешкой сказал Мехди и вместе с сестрой отправился к соседнему лотку с пряностями.
Белла посмотрела на половинку незнакомого фрукта в руке и, отломив немного мякоти, отправила её в рот. Инжир оказался мягким и сладким, как цукаты, с множеством мелких семян, которые тут же увязли в зубах.
Возвращаясь к отряду, Белла жевала сладкий, как мёд, инжир и думала о том, что Мехди оказался сдержаннее и умнее, чем пришедшие учить его белые люди. Но судя по тому, как материл афганского парня идущий рядом с ней рассерженный Ник, урок этот не усвоил никто, кроме Беллы.
— Ну чего? — поинтересовался Орлов, когда Белла догнала отряд возле чайханы.
— Ничего, — вздохнула разочарованно Белла.
— Феодосракису про него скажи. Он его вмиг расколет, — посоветовал русский.
— Он не спешит со мной встречаться, — сообщила Белла.
— Так подойди к нему сама, — хмыкнул Орлов и с иронией ей подмигнул. — Или поджилки трясутся?
Белла ничего на это не ответила.
При виде Феодоракиса поджилки у неё действительно тряслись.
***
При входе в чайхану Белла вдруг неожиданно столкнулась с каким-то препятствием. С удивлением она подняла голову и увидела афганского военного, который, словно живой шлагбаум, преграждал ей путь вытянутой рукой. Белла взглянула на него, не понимая, в чём дело, и осторожно спросила:
— Что-то не так?
— Женщинам нельзя, — сказал пуштун, неодобрительно глядя на её коротко стриженные волосы и камуфляжные штаны.
— Я американский солдат, — возразила Белла.
— Ты женщина, — так же настойчиво повторил афганец.
— Я не женщина, я морпех! — заявила Белла, ища помощи у окружающих военных, но никто не обращал на неё внимания.
— Пропусти её, Хабибулла, — услышала она рядом голос и, повернувшись, увидела майора Сангара. Он смотрел на неё с лукавой улыбкой, которую можно было истолковать как угодно, из-за чего прочитать эмоции местных было практически невозможно. — Американская женщина — не женщина.
Военный тут же убрал руку, пропуская Беллу в чайхану. Сангар прошел следом за ней.
— Ташаккур, — поблагодарила его Белла, хотя слова майора можно было счесть и за оскорбление.
Сангар снова усмехнулся и, снимая перед входом ботинки, произнес медленно, так, чтобы Белла поняла его слова:
— Почему ваши женщины хотят быть мужчинами?
— Мы не хотим быть мужчинами. Мы просто боремся за равные права, — ответила Белла, тоже снимая ботинки.
— Аллах не зря создал два разных пола, — сказал Сангар. — Женщина должна дополнять мужчину и помогать ему, а не бороться с ним.
— Я не борюсь с мужчинами, джагрэ́н (майор), — проговорила Белла. — Я просто хочу выпить с сослуживцами чаю в этой гостеприимной чайхане.
Сангар усмехнулся, но продолжать религиозно-философский спор не стал, потому что его позвал другой офицер. И Белла наконец смогла осмотреться.