— Замечательные у вас рекруты, Ди Ай, — вдруг услышала Белла голос лейтенанта Каллена. — Что их, чёрт побери, заставляет идти в Корпус?
Не понимая, откуда доносится голос, Белла завертела головой и увидела под потолком вентиляционную решетку. Видимо, из-за каких-то нарушений при строительстве с койки, где лежала Белла, было слышно всё, о чём говорят в соседней комнате.
— Она здесь всего несколько дней, сэр, — сказала сержант Янг. — Ещё не успела адаптироваться.
Белла в изумлении замерла. Двуликая её защищает?
— Адаптироваться? К чему? К тому, что во время пробежки можно подвернуть ногу? — насмешливо произнёс Каллен. — Если ты идёшь в морскую пехоту, ты должен быть готов терпеть боль. Могу поспорить, что этот рекрут не дойдёт до финальных испытаний.
— Можете поспорить? — хмыкнула Двуликая. — Давайте поспорим.
— А давайте, сержант, — вдруг подхватил идею Каллен. — Ставлю сто баксов, что рекрут Свон уедет отсюда, поджав хвост. За семь лет в морской пехоте я с первого взгляда могу оценить, способен человек быть морпехом или нет. У этой девчонки на лице большими буквами написано «секретарша».
— Ставлю тысячу баксов, что я сделаю из неё морпеха, — решительно заявила сержант Янг.
— Тысячу баксов? И не жалко будет столько потерять из-за какой-то девчонки?
— Не жалко. Я за свои десять осколков немало получила, да и здесь меня Дядя Сэм деньгами не обидел, — произнесла Двуликая. — Я верю в то, что человек может всё. Просто каждому нужен свой стимул.
— А я думал, дриллы умеют только материться. Это почти предвыборная речь, сержант, — рассмеялся Каллен. — Что ж, мне тоже не жалко тысячи баксов ради правды. Через сколько у вас выпускной?
— Через одиннадцать недель, — ответила Двуликая.
— Чёрт. Я в это время уже буду распугивать малярийных комаров поблизости от Кабула, — произнес с досадой лейтенант.
— Баграм? (3)
— Поначалу — да, а потом куда забросят. Но я буду следить за успехами этой крошки, — с явным сарказмом сказал Каллен. — Откладывайте деньги, сержант. Через полгода я за ними приду.
***
Белла слушала их разговор, и вместо отчаянья в её душе вдруг проснулась злость. Злость на себя за нытьё и слабость. И на лейтенанта Каллена за то, что всего за минуту он уже причислил её к бессмысленному офисному планктону.
Да что он вообще о ней знает?
Если бы она на самом деле была такой амёбой, какой он её посчитал, она не смогла бы придумать и осуществить план по спасению Рене из рук свихнувшегося Райли Бирса. Все эти опытные крутые военные стояли и ждали, пока их кто-то спасёт. А спасла всех она, Белла Свон. И в тот момент она вовсе не чувствовала себя ничтожеством.
Высокомерие и издевательский тон лейтенанта Каллена так разозлили Беллу, что она села на кушетке и, сжав кулаки, произнесла:
— Вы не получите эту тысячу баксов, лейтенант Каллен! Ни за что!
***
— Вы разговариваете сама с собой, рекрут Свон? — усмехнулся вошедший капитан Каллен.
— Нет, сэр. Просто подбадриваю себя речёвками, — отозвалась Белла, которую трясло от обиды.
— Я смотрю, вы уже не умираете, рекрут Свон, — улыбнулся врач. — Это правильно. Потому что вы задержитесь у меня в гостях как минимум на сутки, и вам сейчас придётся потерпеть, пока вам будут делать одну не слишком приятную процедуру.
— Какую? — забеспокоилась Белла. — Операцию?
— Нет. Пока речь об операции не идёт. Нужно сначала удалить кровь из полости сустава, чтобы можно было поставить правильный диагноз, — ответил капитан Каллен.
— Кровь? — у Беллы по спине побежали мурашки. — У меня что, перелом?
— Как я уже сказал, сейчас из-за гемартроза (4) диагностика сильно затруднена. Но я не думаю, что это перелом. Больше похоже на частичный разрыв связок, — проговорил капитан Каллен. — В любом случае я скажу вашему дриллу, что как минимум на пару недель вы освобождаетесь от физических нагрузок.
Белла поняла, что это сильно повышает шансы лейтенанта Каллена на победу в споре, и тут же представила, как разозлится на неё Двуликая за эту нелепую травму.
Но все её предположения на эту тему и рядом не стояли с действительностью. Потому что как только капитан Каллен сообщил сержанту Янг, что Белла не сможет заниматься физподготовкой ещё несколько недель, Двуликая принялась так орать, что шрамы на её лице побагровели.