Лейтенант посмотрел на разведчика. Капитан Феодоракис был совершенно спокоен и расслаблен. Он как будто не замечал ни тряски, ни кислого запаха пота, ни едкой пыли в воздухе, а пока они шли к машине, ни разу не обернулся на крики местных. Так не ведут себя люди, которые впервые оказались в этой дыре.
— Вы уже были здесь раньше, капитан? — спросил Эдвард.
— Был, — кивнул Феодоракис, но больше ничего не сказал, и лейтенант понял, что капитан не страдает «синдромом попутчика».
Достав флягу, Эдвард промочил горло противно-тёплой, как будто даже склизкой водой. Как же хочется сейчас искупаться. Пусть даже в какой-нибудь вонючей луже. О голубых водах Атлантики глупо даже мечтать.
— Ведь ваш родной город — Чикаго, лейтенант? — вдруг сам заговорил с ним Феодоракис. — Чикаго — хороший город.
— Да, сэр, — ответил Каллен. Похоже, капитан не любил отвечать на вопросы, но очень любил их задавать. — Но я не был там с семнадцати лет. Да и жил я там всего два года. Всё остальное время ездил с отцом по военным базам.
— Ну да, военная династия, — понимающе кивнул разведчик. — Мы тоже часто переезжали из-за отцовской работы.
— Ваш отец тоже военный?
— Нет. Он палач, — сказал, глядя в окно, капитан.
— В каком смысле? — не понял Эдвард. Иронии в голосе разведчика он не услышал.
— В прямом. Он руководит казнями заключённых, но в последние годы у него стало очень мало работы. Столько штатов уже ввело мораторий… — флегматично и как будто даже с сожалением произнес Феодоракис и, не обращая внимания на то, что Эдвард едва не поперхнулся водой, продолжил: — Очень жаркий ноябрь. Обычно в это время здесь прохладнее. Неудивительно, что прошла буря.
— Да, — сказал Эдвард, в голове которого прокручивалась сцена казни Джона Коффи из «Зелёной мили» (2). — Вы уже со всеми свидетелями поговорили?
— Со всеми, кроме рядового Изабеллы Свон, — сообщил капитан, прищурившись. — Главных свидетелей я всегда допрашиваю последними.
— Свон? Да какой же она главный свидетель? — рассмеялся Эдвард. — Она ведь толком ничего не видела. После теракта её всё время рвало. А во время снайперской атаки её там вообще не было.
— Верно. Но все, с кем я разговаривал, её упоминали, — сказал Феодоракис. — И в том числе вы.
— Потому что она у всех вертелась под ногами, — хмыкнул лейтенант. — Кстати, раз уж мы о ней заговорили. Вы-то её откуда знаете?
— До перевода в штаб я служил в «Пэррис-Айленде», — сказал Феодоракис. — Там рядовой Свон тоже вертелась у всех под ногами.
— Я слышал. Она, кажется, подстрелила какого-то парня с гранатой и возомнила себя великим снайпером, — усмехнулся Эдвард и вдруг увидел, как в глазах Феодоракиса внезапно вспыхнуло пламя.
— Снайпером? Очень любопытно, — проговорил он, улыбаясь не Эдварду, а своим мыслям. — Она кстати на самом деле хорошо стреляет. Да и темперамент в целом подходящий.
— Я всегда думал, что снайпер — волк, а рядовой Свон — заяц, — произнёс Эдвард, вспомнив наполненные слезами глаза Беллы Свон и её дрожащие бледные губы. Если так теперь выглядят смертоносные стрелки-невидимки Корпуса морской пехоты, то в американской армии определённо что-то неладно.
— На вашем месте я бы не злил эту зайчиху. У неё очень длинные и острые зубы, — усмехнулся разведчик.
— А вы их видели? — скептически хмыкнул лейтенант.
— Да, — кивнул капитан. — Могу дать вам ссылку на одно интересное видео. Посмотрите, когда до интернета доберётесь.
В этот момент «Хамви» затормозил, и капитан Феодоракис с энтузиазмом сообщил:
— Приехали. Выходим.
Вслед за стремительным капитаном Эдвард выбрался из бронемашины и, отдав приказ капралу Ричардсу и его парням смотреть в оба, направился в кишлак.
Белла Свон — снайпер. Эта мысль вызывала у Эдварда желание расхохотаться, как Доктор Зло. Только ведь он не шутил, этот разведчик. Или всё-таки шутил? Кажется, отец прав, и его хвалёная интуиция начинает давать сбой. Но почему-то сбой она даёт только с этой упрямой девчонкой.
А что, если это он виноват в том, что Кинг затащил её в свою постель? Может быть, только такой способ эта маленькая дурочка смогла придумать, чтобы выбиться в стрелки?
Эдвард с досадой сплюнул.
Надо было раньше с ней поговорить. А теперь уже и смысла нет.
Alea iacta est (3).
Феодоракис с сопровождающими его морпехами уже пропал из вида. Увлечённый расследованием, капитан бегал быстрее борзой собаки. Оглядываясь, лейтенант поспешил вслед за ним к низким пыльным домикам с плоскими крышами. В своё время он долго не мог привыкнуть к тому, что двери и окна в афганских домах выходят во двор, а к улице повёрнута лишь глухая грязно-жёлтая стена. Из-за этого кишлак выглядел, как мёртвый древний город, обезлюдевший после эпидемии или нашествия варваров, или как лабиринт из допотопного шутера, где за каждым углом прячутся адские монстры.