Прошедшая буря основательно потрепала эту местность, превратив и без того неопрятные строения в совсем не живописные развалины. Повсюду валялись битые горшки, грязные тряпки, гнили на жаре кучи мусора, а совершенно дикая на вид собака жрала протухший кусок мяса. И среди всего этого, заливаясь смехом, ползал маленький ребёнок, которого при виде американских военных тут же подхватила на руки закутанная в паранджу женщина и скрылась за воротами. Из-за створок ворот выглядывали ещё дети в грязной оборванной одежде. Они смотрели на лейтенанта, как голодные щенки.
Едва не поскользнувшись на каком-то огрызке, Эдвард вспомнил, как шёл тогда мимо бронемашины, размышляя о том, что в совместной зачистке с людьми Сангара нет никакого смысла, и вдруг — удар, тьма, а потом звон в ушах, пелена перед глазами и крики.
И тут лейтенанту снова показалось, что чей-то внимательный взгляд прожигает ему затылок. Резко повернувшись, он увидел мальчишку с игрушечным пистолетиком в руках. Мальчик улыбнулся беззубым ртом и направил дуло Каллену в голову.
Капрал Ричардс показал мальцу винтовку, и тот сразу исчез за глинобитной стеной, откуда тут же послышался весёлый детский смех.
— На спор балуются, — прокомментировал с ухмылкой капрал.
— Или тренируются в прицеливании, — хмыкнул Каллен и прибавил шагу.
Феодоракис ждал его в том самом узком проулке, где тогда лежал убитый Эмбри Коллом снайпер. Подходя, Эдвард заметил разгуливающего неподалеку местного полицейского. Видимо, кто-то уже сообщил ему, что в кишлак явились хариджи амрикайи (прим. — чужаки-американцы), и он пришёл за ними проследить. Догадливый Ричардс тут же выставил оцепление так, что обзор для афганца оказался плотно закрыт широкими плечами бравых морпехов. Лейтенант одобрительно кивнул — капрал хорошо знал своё дело.
— Что вы хотите здесь найти? — спросил лейтенант Каллен, посмотрев на Феодоракиса.
Словно охотничья собака, тот, согнувшись, обыскивал, как будто обнюхивал, каждый камень в узком проулке.
— Здесь всё уже давно убрали, — сказал Эдвард, глядя, как разведчик раскидывает по сторонам осколки глиняных горшков.
— Не всё, — резко выпрямился Феодоракис. Глаза его горели победным огнём. — Люди постыдно невнимательны и небрежны, лейтенант. Но это и прекрасно.
В руках у капитана Каллен увидел небольшой мятый листок. Феодоракис молча протянул находку Эдварду. Лейтенант разгладил бумагу и увидел на ней несколько строчек затейливой вязи, цифры и какие-то линии, напоминающие график функции. И таких функций на листе было несколько.
— Это ведь какой-то расчёт… — проговорил Эдвард.
— Да, — кивнул капитан. — Это расчёт. Расчёт траектории полёта пули с учетом влажности воздуха, скорости ветра и других параметров. Причем расчёт сделан совсем не для этой точки.
Этот снайпер принёс с собой пример баллистического расчёта? Зачем? Такие вещи всегда просчитываются заранее, а шпаргалки берут на дело только новички.
Эдвард вновь посмотрел на листок. Теоретическая баллистика. Крайне сложная для запоминания штука, особенно на начальном этапе. Причём самые настырные инструкторы заставляли начинающих снайперов вместо баллистического калькулятора делать расчёт самостоятельно, чтобы те не зависели от постоянно ломающейся и выдающей ошибки техники.
— Скорее всего он начинающий, — задумчиво произнёс Эдвард. — Не уверен в себе. Поэтому постоянно сверяется с теорией…
— Правильно мыслите, лейтенант, — Феодоракис вдруг лёг на землю и как будто взял в руки невидимую винтовку. — Неудачный выбор позиции. Неудивительно, что он промахнулся, а потом попался на блике.
Движения капитана были такими отработанными и быстрыми, что у Эдварда возникла мысль, которую он тут же и озвучил:
— Вы тоже снайпер?
— Был снайпером, — ответил, поднявшись, Феодоракис. — В другой жизни, — капитан стряхнул пыль с рук, и Эдвард впервые заметил, что на правой кисти у него не хватает двух пальцев — указательного и среднего. До этого разведчик всё время был в перчатках, из-за чего дефект не бросался в глаза.
Да, такой рукой уже не нажмёшь на спусковой крючок.
— Однажды я тоже допустил ошибку, — сказал Феодоракис, заметив его взгляд, и, больше ничего не пояснив, продолжил: — Этот парень мог бы стать отличным стрелком. А стал всего лишь хорошей мишенью.