— П-понял, сэр, — проговорил рядовой и нерешительно добавил: — Сэр, а можно я трупы таскать не буду?
— Нельзя, — отрезал Эдвард. — Поблевал — продолжил. Ты, когда сюда ехал, думал, они, как в видеоиграх, сами после смерти испаряются?
— Я вообще не думал, сэр, — пробормотал парень.
— Оно и видно, — произнёс с раздражением Эдвард.
В последнее время в Корпусе стало слишком много идиотов.
Вместе с Ричардсом Каллен продолжил осмотр. Должно же быть здесь хоть что-то, что укажет им на конечную цель колонны, раз спросить теперь уже не у кого.
Второй труп лежал возле самой машины. И сначала Эдвард даже не понял, куда угодила убившая талиба пуля. Но потом он заметил багровую дырку в ушной раковине и хмыкнул. Капитан попал врагу прямо в ухо без всякой оптики. Да ещё и с левой руки. Наверное, месяцами из тира не вылезал ради такого триумфа.
Эдвард присмотрелся. Убитому Феодоракисом талибу на вид было не больше пятнадцати, а может, и меньше. На душе стало мерзко. Как бы Каллен ни старался сделать вид, что ему всё равно, видеть убитыми подростков ему до сих пор было тяжело. Чёрт бы побрал всех тех, кто дурит головы таким мальчишкам и посылает их умирать.
На лице мёртвого афганца застыла счастливая улыбка. Пуля разведчика настигла его именно в тот момент, когда он добрался до цели и наивно радовался своей удаче.
Во всём этом было столько символизма и злой иронии, что любой режиссёр включил бы в свой фильм о войне такой кадр. И Феодоракис понимал, насколько это красиво.
Как и «Джуба», Феодоракис был тщеславен и хотел, чтобы его выстрел запомнился. Не утонул в канонаде других, а прогремел, как гром в тишине.
Вот только смысла в этом убийстве никакого не было. Одна лишь бесполезная эстетика и самолюбование.
Капитан подошёл к ним, видимо, рассчитывая на бурное восхищение тем, как красиво он закончил этот бой. Но вместо восхищения Эдварда душило раздражение.
— Не надо было пацана убивать, — сказал разведчику лейтенант, заглянув в машину. На заднем сидении валялись автомат без магазина и пара гранат. Довольно хилый арсенал. Сопровождающие грузовик талибы не готовились к серьёзной стычке. Значит, были уверены, что пройдут пост без проблем. Знать бы ещё, на чём основывалась эта уверенность.
— Вам его жалко? — насмешливо посмотрел на командира взвода Феодоракис.
— Не в этом дело. Он мог сказать, куда они ехали и кому предназначался груз, — произнёс лейтенант мрачно. — А теперь мы этого не узнаем.
Феодоракис промолчал, и Эдвард увидел, как глаза разведчика полыхнули яростью.
Капитан понимал, что совершил ошибку, и злился от того, что кто-то ему на эту ошибку указал. Теперь Эдвард получил все шансы стать его кровным врагом. Тщеславные люди не жалуют свидетелей своих провалов.
— Вы правы, — вдруг глухо сказал капитан. — Я просто не удержался.
— Понимаю, — проговорил лейтенант, удивившись такой неожиданной самокритичности. — Видишь врага — спускаешь курок. Это инстинкт любого хорошего стрелка. А с инстинктом не так легко справиться.
— Хищник уже никогда не сможет стать травоядным, — рассматривая гильзы на песке, пробурчал разведчик.
— А если хищнику уже не нравится быть хищником? — не сдержался Каллен.
Феодоракис резко повернулся и так посмотрел на него, что Эдвард мысленно покрыл себя самым отборным матом. Он настолько хотел сгладить недоразумение, что сболтнул лишнего. Долбаный «синдром попутчика».
— Хищнику всегда нравится быть хищником, лейтенант, это его природа, — улыбнулся разведчик. — Просто некоторые хищники этого стыдятся.
Сказав это, он направился к ближайшему грузовику, оставив Эдварда возле «Хамви». Помедлив минуту и прогнав бурю лишних эмоций, Каллен пошел искать кого-нибудь живого из ребят Брэдли, чтобы прояснить обстоятельства атаки. Разговор с Феодоракисом в очередной раз напомнил ему, что у всех здесь в голове свои тараканы. И чем дольше человек тут служит, тем жирнее они становятся.
***
Командир огневой команды младший капрал Санжар Малик сам был то ли афганцем, то ли пакистанцем, и именно поэтому его часто посылали на патрулирование вместе с местными. Парень он был толковый. И Эдвард очень жалел, что Малик служил не в его взводе — лейтенант Брэдли был таким же кретином, как Кинг, и капрала совсем не ценил. А от безделья квалификацию теряли даже самые хорошие бойцы.
— Малик! — позвал Каллен сидящего на земле возле камня капрала. — Ранен?
— Нет, сэр. Цел, — ответил Малик глухо, как будто сам был этому не рад. Из четверых в его группе осталось только двое. И, как любой приличный человек, младший капрал винил в этом не только врага, но и себя.