— Ну… Да, сэр, — ответила Белла.
— Тогда посмотрим, есть ли у вас шанс совершить олимпийский забег, — сказал капитан Каллен, надевая на нос очки.
***
Спустя двадцать минут капитан Каллен вернулся в своё кресло и, подождав, пока Белла приведёт себя в порядок, произнес:
— На вашем месте я бы не спешил с тренировками. Патологическая подвижность в суставе все еще присутствует. А это означает высокий риск повторной травмы и полного разрыва связок. И в этом случае вас уже будет ждать операция и длительное восстановление.
— Дело в том, сэр… Дело даже не в соревнованиях, — произнесла Белла. — Я и так слабее большинства рекрутов в физическом плане. Я хорошо училась в школе…
— Но у вашего учителя физкультуры при виде вас сразу кололо в сердце, — усмехнулся капитан Каллен, и Белла тут же подумала, что острый язык лейтенант Каллен явно унаследовал у своего отца.
— Да, сэр, — призналась Белла. — И я боюсь, что если пропущу ещё несколько недель, я просто уже не смогу всех догнать.
Капитан Каллен улыбнулся.
— Рекрут Свон, если вы добегаетесь до операции, вы, скорее всего, будете отчислены по медицинским показаниям. А мне не кажется, что вы так уж сильно хотите домой.
Белла представила, как она в гипсе и на костылях с позором возвращается в Форкс, Рене затевает суд с Корпусом морской пехоты о компенсации морального и физического вреда, а Чарли обвиняет Рене в том, что из-за нее Белла стала беспомощным инвалидом. Сама же Белла не сможет даже убежать от них, будучи фактически одноногой, и вынуждена будет слушать их склоки двадцать четыре часа в сутки.
— Судя по всему, вы очень не хотите домой, рекрут Свон, — сказал с иронией старший Каллен, увидев на её лице безумный ужас при одной лишь мысли о доме. — А значит, вам придется меня послушать и не делать резких движений еще хотя бы неделю. Впрочем, от костылей вы уже можете перейти к обычной палочке.
Палочка? Отлично. Теперь вместо ветерана войны Белла Свон будет похожа на старуху!
***
В мрачном настроении Белла вернулась в казарму и, увидев, что от свободного времени осталось ещё пятнадцать минут, решила написать письмо Анжеле и пожаловаться ей на свою клиническую невезучесть, из-за которой она ещё долго будет плестись в хвосте и выглядеть полной неудачницей.
— Свон, — вдруг услышала Белла голос Виктории.
Повернувшись, она увидела, что Рено стоит прямо за её спиной, и больше в казарме, кроме них, никого нет.
— Я давно хотела с тобой поговорить, — произнесла Виктория. — Наедине. Но рядом всё время крутилась твоя эмигрантская подружка.
По спине у Беллы побежали мурашки. Еще со школьных стычек с Джессикой она не ждала от таких разговоров ничего хорошего.
— Что тебе надо, Виктория? — спросила настороженно Белла.
Виктория подошла к ней ближе и произнесла:
— Уезжай домой, Свон, пока не поздно.
— Ты мне угрожаешь? — отступила назад Белла.
— Нет, — покачала головой Виктория. — Я тебя прошу.
Белла с удивлением посмотрела на Викторию. В её глазах не было ни иронии, ни злобы, они смотрели на Беллу строго и серьёзно.
— О чем ты меня просишь? — спросила недоумевающая Белла.
— О том, чтобы ты уехала из депо, — сказала Виктория. — Тебе здесь не место.
— Я уже слышала от тебя такие слова, и вскоре после этого твоя подружка одарила меня костылями, — произнесла Белла с возмущением.
— Я ей этого не приказывала. И она была за это наказана.
— Наказана? — Белла вдруг вспомнила, что на следующий день после того случая Хайди действительно выглядела какой-то потрёпанной.
— Я ее не била, — проговорила Виктория, видимо, догадавшись, о чём сейчас подумала Белла. — Я просто заставила её отжиматься от пола пятьдесят раз. У меня тоже есть свои правила.
— Так что тебе от меня нужно? Чтобы я уехала? — Белла замялась, но всё же решилась сказать то, о чём она сейчас подумала. — Это из-за того, что я так неплохо стреляю? Боишься, что на соревнованиях я составлю тебе конкуренцию?
Виктория рассмеялась.
— Свон, клянусь, я думала, ты умнее. Да плевать мне на эти соревнования. Я пришла сюда не за кубком. А за путёвкой на войну. Хотя даже если ты каждый день будешь тренироваться, ты все равно у меня не выиграешь.
От этих ее слов у Беллы тут же вскипело желание доказать ей обратное, но Виктория продолжила:
— Но я же сказала, всё это неважно. Как бы ты ни стреляла, ты никогда не станешь хорошим морпехом. То есть экзамен ты сдашь, форму наденешь, но в душе ты будешь всё тем же жалким трусом, каким ты сюда пришла.