— А как Красная армия относится к евреям?
Саша пожал плечами:
— Как относится? Очень хорошо относится. Видите — я еврей, но я и командир.
Тот опять повернулся к своим, сказал им, и черная масса зашевелилась и заговорила еще быстрей и громче, указывая на Сашу. А вопросы продолжались:
— А вы не будете отстригать нам бороды?
Это поразило Сашу, он сам с удивлением спросил:
— Почему вы думаете, что мы будем отрезать вам бороды?
— Потому что немецкие фашисты так делают с нашими евреями в завоеванных местечках на другой стороне Польши. Они даже заставляют юных сыновей отстригать бороды своим отцам, а сами смеются над ними.
Саша поразился еще больше:
— Мы ничего об этом не слышали. Они фашисты, а мы красноармейцы, бойцы самой передовой и гуманной Красной армии.
Тот снова перевел Сашин ответ черной массе своих, но они вдруг подняли настоящий гул и плач.
— Почему они плачут? — спросил его Липовский.
— Потому что жалеют наших евреев. Мы знаем от прибежавших с запада, как фашисты издеваются над евреями. Они заставляют их раздеться догола, ставят сзади своего солдата со штыком вплотную к спине и командуют бежать впереди этого штыка; а если у еврея нет уже сил бежать и он остановится, то штык вонзается ему прямо в спину.
Саша и его команда не могли поверить в то, что слышали, а он продолжал:
— А одного раввина привязали к синагоге и подожгли ее, он сгорел. Да, да, они убивают евреев, всех — мужчин, женщин, детей.
Стоявший рядом Сашка Фисатов выругался:
— Так их мать! Неужто и детей убивают?
— Всех убивают, выводят за дома, заставляют рыть ров — могилу себе, и стреляют, чтобы они свалились в нее. А потом заставляют других засыпать их, даже если кто-нибудь еще живой и кричит.
На это Сашка Фисатов даже не выругался, у него отвисла челюсть. А у Липовского прошел жуткий холод по спине.
В тот момент подъехала машина командира дивизиона, он крикнул:
— Липовский, что встал? Всю колонну задерживаешь. По машинам и продолжать движение за мной.
Отходя от группы хасидов, Сашка наклонился к уху Липовского:
— Ну и сволочь же этот Гитлер.
Саша грустно покачал головой:
— Да, Сашка, он сволочь. Но ты подумай, он ведь не своими руками их убивает. Это делают такие же рядовые солдаты, как мы с тобой. Значит, у него есть столько помощников, и все они делают это с охотой.
Отъезжая от местечка, он оглянулся и увидел — черная масса хасидов расходилась по домам, размахивая руками.
53. На польском хуторе
На другой день комиссар опять выстроил бойцов:
— Товарищи красноармейцы, боевых действий больше не ожидается. Перед нами поставлена новая задача — отобрать среди местного населения семьи польских офицеров и помочь им выехать из армейской зоны. Это делается из гуманитарных соображений, чтобы помочь польским гражданам. Каждое из подразделений в пять человек будут возглавлять присланные командиры войск НКВД.
Сашка Фисатов толкнул Липовского локтем, шепнул:
— Интересно, почему командиры НКВД должны руководить нашими гуманитарными действиями?
Липовский сам поразился такому приказу, но Сашке? сказал сквозь зубы:
— Молчи!
Его подразделение возглавил молодой лейтенант с голубыми петлицами НКВД. Он по-мальчишески напускал на себя явно излишнюю суровость: очевидно, недавно был завербован в агенты из комсомола. Но Липовскому и другим это было все равно, они знали, что над ними он командир на один день. На всякий случай Липовский предупредил Сашку:
— При нем не болтай лишнего. Понял?
Их везли на большой крестьянской подводе, запряженной парой сытых битюгов с громадными мохнатыми ногами. Сашка Фисатов с крестьянским пониманием любовался лошадьми, но при лейтенанте восторгаться «вражеским добром» удерживался. Он подталкивал Липовского локтем, указывая на коней, и выставлял большой палец — хороши. Битюги шагали медленной важной поступью, возница, немолодой местный крестьянин, их не подгонял. Лейтенант постоянно его торопил, но тот делал вид, что не понимает, — поездка была ему явно не по душе.
Вдали на холмистом возвышении показался хутор — большой белый дом, окруженный деревьями, покрытыми желтеющими осенними листьями. Дорога вверх была гладко вымощена камнями, перед хутором был сад фруктовых деревьев — яблони, груши и вишни; позади дома, на склоне, разбит большой огород. Сашке Фисатову все было интересно видеть, он мысленно сравнивал это со своей убогой деревней, и его распирало желание похвалить хутор, он опять показал Липовскому большой палец, но все-таки не удержался и прокомментировал вслух: