Ефимушкин(иронически). Мечта… Сам Плюшкин позавидовал бы.
Фурегов(еще в плену своей «мечты»). А? Что?
Никонов(сухо). Итак, Николай Порфирьевич, насыщенность техникой прекрасная… Остается только приступить к нашему делу.
Фурегов. Ой, навязались вы на мою голову с этими новинками! Журавль в небе. Все ломать, пересматривать, людей переучивать… И затраты, затраты какие! Одних высококачественных моторов — шестнадцать штук. Грабеж!.. А будет ли толк?
Никонов. За моторы и все прочее можешь не беспокоиться. Пока мы до конца не уверимся в первой, пробной машине, мы ни в коем случае не станем делать новых.
Фурегов. Вот это другой разговор!
Никонов. Еще недельку переждем, посмотрим, как поведет себя первая, а потом и приступим.
Фурегов. Одну недельку? Не маловато? (Торгуется.) Две.
Никонов. Можно и две.
Фурегов. Вот, вот… Лучше две.
Никонов(пожимая плечами). Важно твое принципиальное согласие. Мастерским надо подготовиться.
Ефимушкин(улыбаясь). По всему видать, придется тебе, милый наш хозяин, раскошеливаться.
Фурегов. Петлю, петлю на шее затягиваете…
Илья. А как же все-таки с забоями? Товарищи, не меньше трех.
Фурегов. Конечно, новое дело… Может быть, очень хорошее дело…
Ефимушкин. Да не тяни же, Порфирьич.
Фурегов. Что? Забои? Владислав Сергеич, займитесь. (С улыбкой.) Признаться, маленькая надежда и у меня теплится. Однако прошу учесть одно мое условие… При первых же признаках угрозы для плана, для реальных задач, я всю эту рискованную затею свертываю, — и можете жаловаться хоть в Совет Министров.
Никонов. С таким-то условием?..
Ефимушкин. И все-таки мы начнем!
Занавес.
Действие второе
Площадка у копра шахты Северная, где работает со своей бригадой Илья Буторин, и где начальником смены Максим Федосеевич. Только что кончилась вторая смена. Рабочие, поднявшиеся на-гора, выходят из клетевого помещения и проходят через площадку.
Бадьин(поет). Он пел про далекий, родимый Урал, — угрюмые, слушали волны…
Карпушкин. Вот соловей! Тут не знаешь, куда от тоски деваться, а он…
Ястребов. Пускай поет. И ты нос не вешай. Сейчас нам знаешь, как надо держаться? На нашу бригаду сейчас весь рудник смотрит.
Карпушкин. Смотреть-то уж нечего.
Бадьин. Никогда бы из тебя, Карпушкин, моряк не получился. Маленькая пробоина — а ты уже с корабля за борт.
Карпушкин. Дураков мало. Вон в бригаде Василия Буторина, на Южной — там работают, ничего не скажешь. А мы… Где наши обязательства? Нас не то что Василий — самая последняя бригада обгонит. Возимся с этой моторной рогозой, как дитятя с побрякушкой. А она вот смену подрожала да в стала. Будь бы совсем намертво, а то ведь, неровен час, и еще возиться придется. Сотворили диковинку.
Ястребов. По первому разу даже блин у твоей жинки комом получается, да ты ей прощаешь, а тут машина. Рассуждать надо.
Карпушкин. Рассуждаем… Люди вон бригады отличного качества создают, а мы… Первый забой кое-как обурили, — во второй метнулись. Кто просил? Кому надо? (Со злом сплюнул.) Лешак нас туда понес.
Ястребов. Не лешак, а машина. Второго-то забоя не было.
Бадьин. Начальство не заботится… Обещали тремя забоями обеспечивать…
Ястребов. Обещать обещали, а вот уже неделя проходит, а нам и один-то забой как следует не готовят. Старик Буторин и рад бы помочь, да не все от него зависит.
Карпушкин. Вчера в одном забое три цикла сделали.
Ястребов. Потому что машина работала безотказно.
Карпушкин. Взяли бы перфораторы…
Бадьин. А «диковинку» прямым сообщением на склад?
Карпушкин. Чего еще с ней, ежели она подводит.
Ястребов. А почему подводит? Разобрался?
Бадьин. Илья этой машине два года жизни отдал.
Ястребов. Он, может, сотни книг изучил, да таких книг, где каждая формула — на несколько страниц. Надо ж ему теперь знать, чем его дитя болеет.