Входит Илья. За шесть дней, прошедших после аварии на шахте, он осунулся, побледнел. Небритый и как-будто на несколько лет постаревший, смотрит мрачновато, изподлобья.
Ефимушкин. О, не ждали… Солдат уж на ногах.
Илья. Нет, еще в медсанбате. В строй не пускают. (Здоровается с Верой и Ефимушкиным и по молчаливому приглашению последнего садится.) А мне все расчеты надо в мастерских да в забое вместе с Никоновым проверять.
Ефимушкин. Извините, товарищи, я на минутку к хозяину. (Выходит.)
Оставшись одни, Илья и Вера чувствуют себя неловко.
Илья(прерывая затянувшееся молчание). Есть такой обычай: навещать больных.
Вера. Да, если они приятны.
Илья. Больные всегда неприятны. Хотя бы тем, что болеют.
Вера. Хороши они разве лишь тем, что почти не имеют возможность делать глупости. Во всяком случае, они не лезут в обводненный забой. Не посчитавшись с указаниями специалистов горного дела, они вынуждены считаться с предписаниями врачей.
Илья. Видно, мне придется зайти попозже… (Идет к выходу.)
Вера. Постойте! (Илья останавливается.) Куда же вы бежите? Мы ведь не виделись почти целую неделю.
Илья. И вы так соскучились, что сразу взялись меня отчитывать.
Вера. Ладно, я согласна перенести это мероприятие на более удобное время.
Илья. И место.
Вера. Ладно. Как вы себя чувствуете?
Илья. Очень плохо.
Вера(с тревогой). Так зачем же вы встали?!
Илья. Чортовски плохо себя чувствую: ничего с машиной не получается.
Вера. А-а… Я-то уж подумала…
Илья. Здоровье — что! Груженые вагонетки, вместо электровоза, повезу. (С болью.) Скорость вращения и сплав…
Вера. Копировать и повторять пройденное, конечно, легче. А вы… вы же — первый! Слышите? (Присев на краешек дивана, где сидит Илья, неожиданно тепло.) Не отступайте. Мы же — союзники, Илюша.
Илья. Вера…
Вера. Союзник вы мой… дорогой.
Илья быстро подходит к Вере. Она доверчиво протягивает ему руки.
Илья радостно и растерянно смотрит на Веру — и вдруг неловко целует ее в голову.
Вера(испуганно). Илюша!..
Илья. А что мы плохого делаем?
Вера. Впрочем, да. Мы просто… любим. И больше ничего.
Илья. Любим?!
Вера. Очень!
Они стоят, держась за руки, совершенно счастливые.
Вера припадает к плечу Ильи. Случайно она запрокидывает голову и замечает портрет, на котором Сталин и Горький. Портрет замечает и Илья, и они, смущенные, отодвигаются друг от друга.
Входит Ефимушкин. Илья и Вера, как по команде, встают.
Ефимушкин(подходит к своему столу). Задержался.
Вера. Я тоже… задержалась. (Прощается за руку с Ефимушкиным.) Да, Александр Егорович, ведь вы вызывали меня по делу? А я заговорила вас, простите меня, болтушку, и… Я вас слушаю.
Ефимушкин(хитровато поглядывая на Илью и Веру). Да, собственно, дело так заметно поправилось, что нет смысла о нем и говорить.
Вера. Тогда… до свиданья.
Ефимушкин. Всего доброго. (Вера уходит.) Какая она умница…
Илья. Пожалуй.
Ефимушкин. И красавица.
Илья. Вот уж не сказал бы.
Ефимушкин. Ах, плут! (Серьезно.) До́ма-то как?
Илья. Так себе. (Пауза.) Василий в общежитии живет. Дома так и не появляется.
Ефимушкин. Нужно найти с ним общий язык. Терпеливо воспитывать.
Илья. Трудно.
Ефимушкин. А, думаешь, с тобой легко? (Сухо.) Зачем ты пришел?
Илья. Выздоровел я… На работу надо. Что мне делать… и как?
Ефимушкин. Почему ты спрашиваешь об этом у меня? Здесь не отдел кадров.
Илья. Я считал, что… как коммунист, я должен…
Ефимушкин. Коммунист, говоришь?
Илья. Неужели мой поступок… Не из корысти же я, Александр Егорович. И не по глупости нашкодил… Сколько я раз просил: дайте забои. Одни добрые пожелания… За директором — Безуглый. Ну, сердце у меня и вырвалось… Обводненный забой, не обводненный — определенно это не было известно. Я и… рискнул…