— Клич бросить в тусовку, — продолжает он мою мысль, осматривая потолок.
— Угу, — смотрю на улицу, складывая на груди руки.
— А по деньгам что?
— Думаю, ремонт нужен по минимуму. У Тани есть один дизайнер, может вот это все, — имею ввиду облупившиеся стены и торчащие из потолка трубы. — Вписать в интерьер…
Подумав пару секунд, называю ему примерную стоимость этой затеи.
Для Баркова подъемной будет и гораздо большая сумма, а вот для меня — нет. Я еще не говорил с бабулей, но прекрасно представляю ее возможности.
Баркова я выбрал не только из дружеских соображений. Вообще-то, нифига не из дружеский. Может я расчетливый говнюк, но я выбрал его, потому что, если кому-то вздумается ставить мне палки в колеса, отец Никиты будет моим громоотводом.
Одно дело пихать палки в колеса мне — неоперившемуся сосунку, но другое дело ставить палки в колеса Игорю Баркову.
И мой хладнокровный расчет работает, потому что, протянув мне руку, Барков-младший объявляет:
— Я в деле. С отцом нужно перетереть.
— Подбросишь до Набережной? — Прошу его, застегивая куртку.
— Ага. Только сначала Алёну из универа заберем, — кивает он.
Глава 11
Кирилл
Добежав до машины под пулеметной очередью мелкого града и дождя, забираемся с Ником в “бмв”.
Сажусь на заднее сиденье, переднее оставляя его девушке.
Не помню, чтобы когда-то ей не дал, но ее неприязнь ко мне физически ощутима.
Это странно, потому что я не сделал нихрена плохого ни ей, ни ее чокнутой подружке.
Если бы я мог извлечь Калинину из своего мозга вместе со всеми воспоминаниями о ней, я бы так и сделал. Полную перепрошивку памяти.
Холодный укол под ребрами заставляет поерзать.
Чтобы о Калининой не думать, мне понадобится трепанация черепа.
Сжимаю в кулак руку и упираюсь им в губы, пока машина трогается, выруливая на проспект.
Друзья.
Почему бы и нет.
Не все ли равно?
Не думал, что когда отнимают то, что очень хочется — это так приканчивает нервные клетки.
— Че девушке подарить на День всех влюбленных? — слышу вопрос Ника с переднего сиденья.
— Без понятия, — отвечаю хрипло.
Я знаю, что подарил бы своей, если бы она меня не отшила.
— Пффф… — откинув голову, смотрю в потолок.
Таня предложила встретиться в кафе и обсудить “мою бизнес стратегию”.
Особой стратегии у меня нет. Весь расчет на то, что народ потянется туда, где тусоваться модно, а модно тусоваться там, где тусуется универские блогеры и золотая молодежь.
Машина съезжает с проспекта и сворачивает на узкую подъездную дорожку нашего ВУЗа, которая упирается в стоянку перед главным корпусом.
К этому времени тяжелые дождевые капли лупят по крыше так, что уши закладывает.
— Зараза… — бормочет Барков, рассматривая то, что творится за лобовым стеклом.
Постукивая по колену телефоном, разминаю шею.
Через секунду двери машины с противоположной от меня стороны почти синхронно открываются, и внутрь вваливаются два визжащих тела.
Переднее сиденье занимает, без сомнения, Алёна, а на заднее рядом со мной падает “фиолетовая куртка”, без сомнения, твою мать, знакомая слишком хорошо, чтобы мое нутро не отозвалось мгновенно.
— Ник! — визжит Алёна. — Помоги! — Протягивает ему свои руки в мокрых до нитки варежках.
Скосив глаза, вижу, как Аня… Калинина сбрасывает с головы капюшон и дует на замерзшие дрожащие руки.
Волосы собраны в пучок на макушке, и те тридцать секунд, пока мое присутствие остается незамеченным, тупо любуюсь на плавную линию ее щеки и подбородка.
— Нас чуть не смыло… — хохочет Алёна и замолкает на полуслове, как будто резко вырубили громкость, когда видит меня.
— Салют, — приветствую кисло.
Дернув головой, Калинина смотрит на меня, распахнув зеленые глаза.
От ветра кожа на щеках покраснела, и губы выглядят алыми.
У меня никогда не было проблем с влечением, когда смотрел на нее, и месяц спустя нихрена не изменилось.
— Привет, — говорит еле слышно.
Отвернувшись, смотрю в окно, за которым по стоянке носится народ.
— Подкинем Аню до дома, — деловым голосом объявляет девушка Баркова.
Глухое молчание все те десять минут, пока “бмв” пробирается к улице, на которой мне знакома каждая ямка, действует на нервы.
На нервы действует знакомый цветочный аромат, от которого в животе тяжесть возбуждения.
Игнорирую, уперев локоть в подоконник.
Пялюсь в окно до тех пор, пока возня рядом не сменяется хлопком пассажирской двери.