— Ну и что? Твоего отца ветром сдуло. Я для тебя все сделаю. Я! Но не тащи за собой этот балласт. Эту Аню. Тебе двадцать один. У твоих ног все возможности. Просто иди вперед. Не делай глупостей! Жизнь летит, не заметишь. Перед тобой все двери открыты. Все! Просто иди вперед и не отвлекайся! Это твое будущее! А не под провинциалку какую-то подстраиваться, которая забеременеет в два счета…
Смотрю на нее исподлобья, и она читает меня раньше, чем собираюсь хоть что-то к своему взгляду добавить.
— Господи… — накрывает рукой лоб.
Я знаю, какое будущее мы прокачиваем.
Топ-менеджера, не меньше. Костюм, галстук, офис в небоскребе.
Ничего не потеряно, твою мать.
Ничего.
— Так вышло. Виноват я, а не она, — отрезаю.
— Господи… — опускает лицо в ладони.
— Я чуть без нее не сдох, — бросаю с горечью. — Прямо на твоих глазах.
— И я чуть без НЕГО не сдохла! — выкрикивает, вскинув голову. — Где теперь он, а где я?!
— Где он я знать не хочу, — отвечаю хрипло.
Действительно не хочу.
Вообще не до того.
— Она тебе не пара. Это балласт! Ее приоритеты будут тормозить твои. Тебе нужно двигаться! Быть предпринимателем средней руки не твое. Тебя это пожрет. Ты тут усохнешь!
Посмотрев в окно, говорю:
— Знаешь, почему я выбрал ее?
Тишину принимаю за готовность услышать то, что я хочу сказать.
Это хорошо, потому что второго разговора у нас не будет.
— Ей нихрена не было от меня нужно, кроме меня самого, — говорю с той же гребаной горечью. — Впервые в жизни. Это доказывает, что я тоже личность. Может я чего-то стою. Тогда будешь мной гордиться. Если не будешь ставить палки в колёса. Отвали от Калининых, — намекаю на то, что последствия ее поступков могут быть фатальными для нас с ней.
Просто смертельными. Я не знаю нюансов ее угроз, но я узнаю.
— Кирилл… — встает со стула.
Втянув знакомые с детства запахи этого кабинета, иду к двери.
— Сынок…
— Пока, — выхожу, захлопнув ее за собой.
Не знаю, когда мы увидимся снова.
Может через год, а может через два.
И это совершенно точно будет не моя инициатива.
Калинина была права. Просить прощения нужно уметь, и давать его — тот еще гребаный талант.
Глава 22
Аня
“Заеду за тобой завтра в пять вечера. Поговорим.”, — поджимаю губы, пробегаясь глазами по сухим и информативным строчкам входящего сообщения.
Я не собираюсь бросать телефон в стену, я взвинченная, но не сумасшедшая.
Не знаю, готова ли я “разговору”.
Кажется, мы говорим на разных языках даже не произнося ни слова.
“Завтра в пять я буду работать”, — пишу в ответ.
“Во сколько тебя забрать?”
Это простой вопрос. Элементарный. Но у меня ёкает сердце, потому что Дубцов неотвратимо возвращается в мою жизнь, и от этого у меня сосет под ложечкой. Прежде чем открыть ему дверь стоит сто раз подумать, но я так устала думать, что просто печатаю: “В девять”.
Швырнув телефон на кровать падаю на подушку, не дожидаясь от него ответа. Может мы и говорим на разных языках, но кое-какие черты его характера я выучила прекрасно, поэтому знаю — ничего отвечать он не будет.
Боже.
Глядя в потолок своей комнаты, чувствую как в тело бешеными потоками возвращается жизнь. В каждую клетку, в каждую косточку. Я провела в его машине пять чертовых минут, и уже наливаюсь жизнью, как какой нибудь стебель после дождя и в ускоренной перемотке.
— Так… ммм… кхм… что ты ему сказал? — слышу голос сестры.
Этот вопрос адресован не мне.
Отлепив от потолка глаза, перевожу их на Алёну, которая, поджав под себя ноги, сидит на моем любимом кресле и помалкивает.
Мы не разговариваем.
Она пришла вместе с Кариной.
На ней свитер толстой вязки и упрямое выражение лица.
Я хочу на нее злиться, но правда в том, что еще до того, как он вошел в аудиторию сегодня утром, я уже знала, что слишком трусливая, чтобы сделать то, что собиралась, за его спиной. Правда, она, черт возьми, на моей стороне. Так я думаю или хочу думать. Когда дело касается его семьи, он закрытый. Наглухо. Не знаю, замечал ли он это сам? И если бы я решилась на ЭТО за его спиной, у него бы не было никакого права смотреть на меня с презрением, но я, и это моя беда, кажется, слишком уважаю его мнение!
Отложив на комод мой стайлер, которым от скуки накручивала волосы, Карина разворачивается и смотрит на нее нейтрально.
Покосившись на меня, Алена вскидывает подбородок и объявляет:
— Ничего лишнего.