Они с дедом уже неделю сами готовят еду. Сами стирают одежду и моют посуду. Сегодня утром мы с Кириллом вообще поругались. Вернее, это я с ним поругалась из-за того, что в три часа ночи ему позвонил “неизвестный номер”, разбудив нас обоих, и я прекрасно слышала женский голос на том конце провода. Он разговаривать с ней не стал, обсуждать ситуацию тоже. Просто сделал вид, будто этого не было и вопрос исчерпан.
Вот так он ведет себя! Устанавливает свои правила, которые не проломишь даже тараном. Вот что значит быть женой Дубцова. Это значит каждый день входить в стену, и эта стена ни на сантиметр не сдвинется, если что-нибудь решила.
Я сама виновата.
Если я хотела спокойной жизни, стоило выйти замуж за кого-нибудь другого.
— Фффф… — вскрыв пакет с сушеными кальмарами прямо в торговом зале супермаркета, отправляю немного в рот.
Уже неделю я только ими и спасаюсь. Я не знаю, как долго продлится мое вегетативное состояние, но я, кажется, на пределе.
Я не думала, что быть беременной — такое испытание.
— Анюта, — слышу за спиной голос Натальи Семёновны. — А розмарин у вас есть?
Развернувшись, кладу в нашу общую тележку минеральную воду и честно отвечаю:
— Не знаю…
Я не могу думать ни о чем, кроме того, что выгнала Дубцова из “нашей” постели и отправила его спать на диван в большой комнате, а утром он умчался по своим “делам” пока я спала.
Я раз пятьсот хотела ему написать, но меня злит то, что с ним невозможно вести переговоры. Мы женаты три с половиной недели. Может, мы вообще зря поженились?
Я так ему и сказала, прежде чем выгнать из комнаты.
Морщусь, проглатывая кальмара.
— Может быть, подождешь меня на улице? — участливо спрашивает бабушка Кирилла.
— Нет… — поднимаю на нее глаза. — Все нормально…
Она не очень-то верит, учитывая то, как ее глаза всматриваются в мое лицо.
Я выгляжу ужасно. У меня синяки под глазами, а волосы похожи на птичье гнездо. По крайней мере я засунула себя в джинсы и свитер, а не отправилась за покупками в пижаме.
Я хотела прогуляться. Просто выбраться из дома.
Я не знала, что она в городе. Мой муж не предупреждал. Она уже была у нас на этой неделе. Приготовила ужин. Не знаю, чем еще они все занимались, потому что тот день был из разряда особенно дерьмовых, и я почти не выходила из комнаты.
— Что сказал твой врач? — она кладет руку мне на плечо и легонько сжимает.
Сморгунов непрошенные слезы, бормочу:
— Что… кхм… — смотрю на пачку кальмаров у себя в руке. — С моими анализами полный порядок. В общем… мне нужно потерпеть, а если станет совсем плохо, меня… положат в больницу…
— Может, это и хорошо? — успокаивает она. — Может лучше “прилечь” ненадолго?
— Может быть… — снова смотрю на нее, понимая, что больше не могу. — Вы не знаете, где сегодня Кир? — спрашиваю расстроенно. — Он… трубку не берет, — вру, глядя в глаза его бабушке.
На самом деле я не звонила. Я рассчитывала на то, что он позвонит сам, но видимо ошиблась адресом.
На его бабушке строгое пальто с брошью в виде белой лилии на лацкане. Она будто из другой реальности. Из той, где женщины не выходят из дома не уложив волосы и не выгладив одежду до совершенства. В сравнении с ней я просто чучело.
— А он что, не сказал куда едет? — интересуется она.
Особым акцентом она выделяет слово “куда”, что немного странно.
— Нет, — отвечаю ей. — Я спала, когда он уезжал. В общем… проспала…
— Я думаю, он сам тебе все расскажет. Когда вернется, — ободряет она.
— Да… конечно, — киваю, изображая оптимизм, но на душе скребут кошки.
Очень хотелось бы знать, когда он вернется, но велю себе молчать. Не хочу, чтобы она знала о том, что мы поссорились. Достаточно того, что об этом знает дед, ведь он не мог не заметить Кира на диване сегодня утром.
Мы заканчиваем покупки, и я настаиваю на том, что часть из них положить в свою “авоську”. Нести что-то тяжелее своего кошелька для меня уже подвиг, но не могу допустить, чтобы она тащила все это в одиночку.
Повесив сумку с продуктами на плечо, медленно бреду рядом с нашей гостей.
Я уже несколько дней не выходила из дома, и сейчас просто дышу относительно свежим воздухом и молча жую свои кальмары.
На часах почти пять вечера, так что дед уже должен быть дома.
Когда до него остается метров десять, рядом с нашим забором тормозит черный джип “мерседес”, водитель которого выскакивает из машины в ту же секунду. В ту же секунду я узнаю в нем отца Кирилла и удивленно смотрю на Наталью Семеновну.
Ее брови хмурятся, а потом лицо принимает очень строгий вид.