Стах глушит даже тошноту.
— Я не взяла с собой телефон, — смотрю на него круглыми глазами. — Иначе уже позвонила бы…
Его пальцы сжимают руль, челюсти напрягаются.
Опустив руку, нащупываю ручку на двери машины и сжимаю вокруг нее пальцы, потому что впереди зеленые сигнал светофора меняется на желтый, а потом на красный.
Плече тисками сжимают чужие пальцы.
— Только рыпнись, — с угрозой предупреждает Дубцов-старший. — Пожалеешь.
— Вы ненормальный?! — кричу в истерике. — За такое сажают!
— Закрой рот, — отрезает, выпуская мое плечо.
Нырнув рукой в карман куртки, сворачивает перед светофором и углубляется во дворы. Машина скачет по ямкам, и мне кажется, будто у неё отвалится колесо или ещё что-нибудь важное.
Я чувствую, как подкатывает истерика.
Идущая по тротуару женщина отскакивает в сторону, но машина все равно окатывает ее грязной водой с головы до ног.
Он больной!
До этой минуты я вообще не понимала во что вляпалась.
Я знаю, что Кирилл с ним не общается. Когда я спросила, будет ли кто-то из его родителей на нашей “свадьбе”, он сказал, что у его матери “другие дела”, а с отцом он не общается. Я спросила из вежливости, ведь он и так знает, что видеть его мать мне физически тяжело, а о своем отце говорить он не любит. Отца в его жизни будто не существует, а пытать его в последние недели у меня не было никаких сил. Может быть, говорить о нем ему тоже физически тяжело? Не удивительно, черт возьми!
Не удивительно, Дубцов! Но что мне теперь делать?!
— Легок на помине, — басит его отец, выхватывая из кармана пальто телефон и поднося его к уху.
От облегчения у меня на лбу проступает пот.
— Что, обосрался? — интересуется в трубку мэр. — Страшно?
Прикрыв глаза, пытаюсь среди окружающих меня звуков услышать ЕГО голос. Я слышу его, потому что Кир орет.
Он орет, а это значит… что ему и правда страшно…
Сердце бьется о ребра, щеки начинают лихорадочно гореть.
Душно…
— Закрой рот и слушай меня! — взрывается Дубцов-старший. — Собирай манатки и вместе с матерью едь домой. Возьми паспорт и документы. Полчаса у тебя на все про все. Полчаса, охрана мне отзвонится. Девка эта пока побудет у меня, и не играй со мной, иначе я ее без пальцев оставлю и без почек. Ты понял меня, засранец?
Сжимаю пальцы в кулаки, неподвижно глядя перед собой.
Я не знаю, блефует он или нет. Это звучит дико, ведь я нахожусь в центре долбанного города в машине его мэра, но я ничего об этом человеке не знаю. Ничего…
Кир снова орет, а я сглатываю вязкую слюну и мысленно перебираю содержимое своей сумки.
Пытаюсь вспомнить, что клала в нее каких-то тридцать минут назад.
Хлеб, масло…
Горло сжимается, и я кошусь влево.
Я совершенно точно не клала туда газовый баллончик.
— Полчаса, у тебя полчаса. Привлечешь кого-нибудь левого, по частям тебе ее вышлю, — на этом он кладет трубку и засовывает телефон обратно в карман.
Господи, Дубцов… что ты натворил?
Банка оливок, помидоры…
За стуком сердца слышу, как в салоне начинает пищать какой-то датчик.
— Блять! — орет этот урод.
Пыхтит и матерится. Бьет рукой по рулю.
Мне хочется сжаться.
— Значит так, — объявляет он. — Заедем на заправку. Будешь сидеть, как мышь. Рыпнешься, пожалеешь. Поняла?
Молчу, считая про себя до пяти.
— Поняла?! — оглушает он меня.
— Угу… — трясу головой. — Да…
Втянув в себя воздух, смаргиваю слезы.
Молоко, мандарины…
Пффф…
Машина выезжает из города и дорога впереди становится похожа на черный провал. Она расплывается перед глазами, но я душу слезы, сжав до боли кулаки.
Через десять минут впереди возникает указатель на заправку. Трасса пуста. Совсем никаких машин. На заправке тоже пусто, но внутри, в минимаркете, есть люди.
Он больной. Просто больной, если думает, что я буду просто сидеть и ждать…
Просунув руку в карман куртки, нащупываю ключи от дома и сжимаю в скользкой ладони ключ от калитки. Сжимаю с такой силой, что ладони становится больно, но я слишком боюсь его не удержать, поэтому мне плевать на боль. Плевать на все. Мое сердце будто останавливается и дыхание замедляется.
Замки на двери щелкают.
Больно сжав мое плечо, он вдалбливает в меня слова:
— Сиди. В. Машине.
Обведя глазами его лицо, киваю и, достав из кармана руку, ударяю его ключом куда-то в щеку.
Из его горла вырывается мгновенный хрип, голова дергается. Вопль боли ударяет по ушам.
Отстегнув ремень, я выскакиваю из машины и несусь к минимаркету.