Помимо всего прочего, чувствую запах мандаринов повсюду.
— Разместилась с удобствами? — спрашиваю сипло, открыв глаза и осмотревшись.
На умывальнике вскрытый мандарин, который дает запах, на полу сумка с продуктами, из которой выпала коробка молока.
— Где ОН? — шепчет Аня.
— В глубокой жопе, — присев, подхватываю ее на руки.
Она утыкается носом в мою шею, и у меня по спине бегут мурашки. В этом и проблема, если я “чувствую” ее дольше пяти минут подряд, начинаю ее хотеть. Я уже давно не уверен в том, что нам бы удалось избежать залета, если бы… все шло своим чередом.
Душу свою скотскую сущность. Я научился неплохо ее контролировать, и сам не заметил, когда это произошло. Когда я стал таким уравновешенным и, твою мать, взвешенным? И кому должен сказать за это спасибо?
— Девушка будет давать показания? — полицейский отходит в сторону, давая мне пространство.
— Будет, — отвечаю ему. — Только не сегодня.
Ее знобит, чувствую даже через одежду.
Стеклянные двери в зале разъезжаются передо мной. Холодный сырой воздух окружает со всех сторон.
— Что за хрень… — бормочет Аня, приподняв голову.
— Сам не знаю, — отвечаю, идя к машине.
Стас вышагивает возле покалеченного “мерседеса”, разговаривая по телефону. Пострадавший все там же, на асфальте.
Опустив Аньку на ноги, помогаю ей забраться на переднее пассажирское.
Кусая губы и хмуря брови, она вытягивает шею, пытаясь рассмотреть что происходит у ограды. Натянув на ладони рукава свитера, обнимает себя руками.
Стас бежит трусцой бежит к нам, пока я снимаю с себя куртку и прикрываю им Анины плечи.
— Уфффф… — ежится, скрываясь под ней по самый нос.
Ветер продувает насквозь мой свитер, но я мало на что способен сейчас реагировать. Заглянув в салон, брат спрашивает:
— Ты как, пупс?
— Круто… — выдавливает она.
— Ага… вижу, — откашливается. — Сейчас скорая подъедет, — кивает себе за спину.
Чешет бровь и добавляет:
— Он… кхм… не справился с управлением. Вообще, кажется педали перепутал на фоне… болевого эффекта… втопил по газам и поцеловался с забором… как-то так…
Анька хлопает глазами, переводя их со Стата на “мерен”.
— Останешься здесь? — прошу его. — Промониторить.
— Ага, не вопрос, — прячет руки в карманы куртки.
— Возьми контакты у зевак. У кассирши тоже. И у ЧОПовцев. А менты пусть видео с камер зафиксирует. Заплати если надо, — набрасываю ему задачи.
— Блин, — закатывает глаза. — Вали уже. Я не тупой.
— Обычно нет, — обхожу его, направляясь к водительской двери.
Сев за руль, пристегиваю ремень и смотрю на Аню.
Повернув ко мне голову, выпаливает:
— Он теперь меня посадит?
— Это ты его посадишь, — обещаю. — Если захочешь.
Задумавшись, она смотрит в окно.
Он вляпался по самые гребаные помидоры, и если она захочет вколотить в его гроб последний гвоздь, я дам ей молоток.
Дернув рычаг, давлю на газ.
— Что ты натворил, а? — спрашивает сокрушенно. — Ты ему что, в суп плюнул?
— Ага, нассал, — издаю усталый смешок.
— А конкретнее?
Выбравшись на дорогу, начинаю набирать скорость.
Чувствую, как глаза Ани плавают по моему фейсу. Она не отстанет. В ней есть одна характерная особенность — иногда она умеет упираться рогом так, что с места не сдвинешь.
— Я отжал у него завод, — изрекаю наконец-то.
— Какой завод? — недоумевает.
— “Пегас”, — поясняю.
— Я про такой не слышала.
— Ты и не могла. Он находится в области.
Бросив на нее взгляд, вижу, как вращаются в ее голове колесики.
— Что значит отжал? — смотрит на меня с подозрением.
— Значит, что забрал себе.
— Что, весь? — требует звонко.
— Нет. Пятьдесят один процент.
— От ста?
— Да, — смотрю на нее весело. — От ста.
— Не смешно, — пеняет. — Я в экономике не бум-бум.
— Я в курсе, солнце, — продолжаю улыбаться.
Она замолкает на пару минут, не меньше. Глядя перед собой, думает. Шевелит бровями, ерзает по сиденью. Посмотрев на меня, нервно спрашивает:
— И как ты это сделал? Как… отжал?
Вздохнув, смотрю на убегающую впереди дорогу.
Я знаю, что получу пиздюлей. Прямо сейчас.
— Скрестил доли трех человек. Стаса, матери и бабули. Они отдали мне свои доли, на разных условиях. Хочешь документы посмотреть?
— Нет, я хочу, чтобы ты объяснил мне, блин, на пальцах! — злится она. выпрямившись на сиденьи. — Хотя, ты можешь мне вообще ничего не рассказывать. Так ты обычно делаешь.