— Мне неприятно за Жан-Марка. Ведь мы ему обещали… Он, должно быть, расстроится!
— Напрасно ты так думаешь! — возразила Кароль. — Молодежь трудно понять! Родители часто идут ради детей на лишения и жертвы, пока не замечают, что те мечтают об одном: чтобы их оставили в покое. По-моему, Жан-Марку гораздо больше хочется поехать со своим приятелем Копленом в Америку.
— Коплен собирается в Соединенные Штаты?
— Да, как будто. Сразу после экзаменов.
— И Жан-Марк хочет ехать с ним?
— Я так заключила из некоторых наших разговоров, но, может, я и ошибаюсь…
Вдруг просветлев, Филипп поднял голову. Он уже загорелся новой идеей:
— А знаешь, ему полезно съездить в Америку!
— Ну, конечно! — согласилась Кароль.
— Я поручу Кроуфорду заняться им. Мальчик усовершенствуется в английском языке, поездит по стране, познакомится кое с кем из наших клиентов… Но, насколько я его знаю, он вряд ли захочет менять свои планы!
— Спроси его сам.
— А если он ответит, что предпочитает поехать в Грецию?
— Ну уж ты-то сумеешь его убедить! — ответила Кароль, ласково коснувшись руки мужа.
Филипп засмеялся, расправив плечи и выпятив грудь. В такие минуты ему казалось, будто он стоит на носу корабля. Ветер бьет в лицо, а он напряженно вглядывается в линию горизонта.
— Значит, вся семья разбредется в разные стороны. Даниэль на Берег Слоновой Кости, Жан-Марк — в Соединенные Штаты, Франсуаза — в Тук… Да, кстати, я бы все-таки хотел, чтобы она вернулась к экзаменам!
— Не слишком рассчитывай на это, Филипп, — сказала Кароль, вставая.
— Почему?
— Сейчас объясню. Но пойдем, я хочу переодеться перед обедом.
Филипп последовал за женой в спальню. Кароль сняла костюм, надела легкое домашнее платье цвета чайной розы и уселась перед туалетным столиком, чтобы поправить прическу. Стоя за ее спиной, Филипп в зеркало наблюдал за ней. Он уже забыл про Франсуазу. О ней заговорила Кароль.
— Да, так насчет Франсуазы… Она пережила серьезную драму!
— Подумаешь, девичьи увлечения!
— Но это увлечение зашло довольно далеко, Филипп!
— Что?! Все же, надеюсь, она не спуталась с этим типом? — вскричал он.
Собственная горячность удивила Филиппа. На его взгляд, Кароль слишком медлила с ответом. Наконец она сказала:
— Не думаю, хотя от нынешней молодежи всего можно ожидать.
Филипп вдруг рассердился на Франсуазу за то, что она тоже всего лишь самка. То, что он ценил в других чувственность, слабость, легкомыслие, — претило ему в дочери, словно порок.
— Комедиантка! Вспомнить только, какой у нее всегда вид — этакая святоша, примерная ученица…
— Не нападай на нее. Повторяю, по-моему, между ней и этим юношей не произошло ничего серьезного.
— Кто он такой?
— Студент, кажется.
— Как его зовут?
— Не все ли равно! Она дала мне понять, что больше его не увидит…
— Ну, так я сам хочу от нее услышать это. В воскресенье мы поедем в Тук и заберем ее. Нечего ей торчать у Мадлен!
Кароль покачала головой.
— Не стоит, Филипп. Увидев тебя, она может разволноваться. А врач сказал мне…
— Врач? Какой врач? Да что тут у вас было?
Кароль со вздохом повернулась к мужу и проникновенно посмотрела ему в глаза.
— Ну что ж, придется тебе все рассказать… Франсуаза пыталась покончить с собой.
Филиппа будто ударили, резкая боль сжала его сердце, но тут же он сказал себе: «Она жива, это главное!» И едва пробормотал:
— Что это еще за история?!
Кароль согласилась, хоть и нехотя, как ему показалось, сообщить кое-какие подробности. Слушая ее, Филипп то жалел дочь, то возмущался ею. Франсуаза поступила как форменная дура. Еще счастье, что вовремя спохватились! Он разжигал в себе гнев, чтобы не поддаться запоздалому испугу. Когда до него дошло, что Франсуаза едва не умерла, Филипп похолодел и тотчас же передернул плечами, словно отгоняя от себя подступивший страх.
— Только никогда не нужно с ней об этом говорить, Филипп! — заключила Кароль. — Это очень важно и для ее будущего и для нашего…
Умоляющий взгляд делал Кароль еще более трогательной. Филипп подумал, что просьба жены вполне его устраивает. Раз Франсуаза жива и здорова, ему незачем вмешиваться в историю, о которой он мог и не знать. Ему вполне хватало собственных дел, чтобы еще лезть в чужие. И вообще расстраиваться вредно. Невозмутимость и рассудительность Кароль должны служить ему примером. Сегодня она нравилась ему, и он вовсе не скучал в ее обществе. Это было необычно, и вскоре он забыл о досадной выходке дочери.