Потрясенная его бурной речью, Франсуаза, едва преодолев смущение, спросила неуверенно:
— Раз вы не верите в Бога, значит, для вас нет различия между добром и злом?
— Добро и зло — категории относительные, — ответил Козлов. — Нельзя противопоставлять Бога Дьяволу. Нужно либо отрицать того и другого, либо поклоняться обоим. А в моих глазах они — светлая и теневая стороны одного и того же явления. Мне кажется, так же глупо любить Бога и ненавидеть черта как любить правый бок этой бутылки, потому что он освещен, и ненавидеть левый, потому что он в тени. Тем более что стоит передвинуть лампу, и левый бок окажется на свету, а правый в тени. Нет! Все гораздо сложнее чем утверждают наши мыслители. Они создают различные системы, чтобы завладеть Вселенной. Однако Вселенная ускользает из сети их аксиом, как вода сквозь сито. Быть в гармонии с миром можно, только опираясь на истинкт, на интуицию. Единственное правило, которому нужно следовать, — это не делать зла другому. Причинять зло людям — это и есть единственное зло на земле!..
— Итак, по-вашему, все дозволено? — спросила Франсуаза.
— Да, если я не посягаю на свободу или жизнь ближнего!
Франсуаза чувствовала, что он неправ, но не знала, как это доказать.
— Простите, если я задел ваши религиозные чувства, — сказал Козлов более мягким голосом.
— Вы не задели меня, — ответила она.
— Но и не убедил?
Франсуаза взглянула ему прямо в глаза:
— Нет.
Откинув голову назад, Козлов засмеялся:
— Ну что ж, тем лучше! Я был бы в отчаянии, если бы сделал вас своей последовательницей!
— Почему же?
— Потому что не слишком весело быть таким, как я!
Он отпил еще глоток и поморщился:
— Ну и гадость! Слишком приторно!
Фредерик поднял с пола какую-то книгу и рассеянно перелистывал ее. Теологическая дискуссия явно не занимала его. Это был плотный, светловолосый и трудолюбивый юноша. Что, собственно, она делает с ними двумя в этой накуренной комнате, спросила себя Франсуаза. Она взглянула на часы — половина седьмого. А Патрик-то ждет ее! Она всполошилась:
— Мне нужно бежать!
Козлов не стал ее удерживать.
К счастью, Патрик все еще понуро сидел в кафе перед пустым стаканом. На его добродушном лице ясно читались все сорок пять минут ожидания. Франсуазе даже не пришло в голову обмануть его. Все между ними должно быть простым и ясным. Это было основой их отношений. Она извинилась за опоздание, он поцеловал ее в щеку, затем она устроилась на диванчике рядом с ним, заказала апельсинового соку и с веселым оживлением рассказала о лекции и о посещении Козлова.
— Как жаль, что ты не мог быть со мной! — воскликнула она.
— У меня завтра утром зачет, — сказал Патрик. — Видишь, я даже захватил конспект, чтобы подзубрить, пока жду тебя!
Она увидела тетрадь на столе и одобрительно кивнула:
— Молодец!.. И все же мне досадно, что тебя не было!.. Козлов был на высоте. Он и лекцию читал великолепно, но особенно интересно говорил дома… Конечно, понятия у него дикие, в Бога он не верит. Вернее, полагает, будто не верит, в то время как все его искания доказывают его близость к Богу.
— Это не так уж оригинально, — проворчал Патрик. — Их хоть пруд пруди, таких героев, которые отрицают Бога из гордыни.
— Но он вовсе не горд, скорее наоборот!
— Значит, он пытается обмануть других и самого себя.
— Нет, он искренен, в том-то и беда. Тебе нужно с ним познакомиться…
Франсуаза взяла его за руку и добавила:
— Я люблю, когда тебе нравятся люди, которые нравятся мне.