— Вон там двое уходят, — шепнула Франсуаза.
Они устремились к освободившемуся столику и уселись на диванчик между парой, замершей в безмолвии, и тремя розовощекими манерными юношами, которые жадно уплетали сдобные булочки. Мадлен тотчас достала сигарету, оправдываясь перед собой, что не курила по крайней мере полчаса. Она повернулась к племяннице и, прищурившись, разглядывала с придирчивой нежностью ее некрасивое лицо, унылый рот и выпуклый лоб под беспорядочной копной темных волос. Но на этом невзрачном лице сияли большие глаза, зеленые, с ярко-коричневыми крапинками, сияли, заставляя забыть о непривлекательности черт. «Хоть бы она иначе причесывалась, подумала Мадлен, хоть бы немного подкрасилась и перестала носить эти нелепые, бесформенные платья!» Официантка принесла им чай и кексы, которые они заказали, пробираясь к столику. Франсуаза разлила чай по чашкам, схватила пальцы Мадлен обеими руками, до боли сжала их и вздохнула со счастливой улыбкой:
— Как это чудесно, что ты приехала! Вот смотрю на тебя, и сразу все мне кажется проще! Почему ты не предупредила нас заранее?
— Пришлось собраться неожиданно, — ответила Мадлен. — Срочное дело… Мне сообщили, что на ближайшем аукционе в зале Друо будут продаваться старинные заводные куклы, а один мой клиент как раз ищет их. И я, недолго думая…
— А я испугалась, что ты приехала из-за моего письма!
— Какого письма? — притворно удивилась Мадлен. — Ах да! Ну что ты!
Она помешала ложечкой в чашке и рассеянно спросила:
— Кстати, твое письмо не слишком-то веселое! У тебя неприятности?
— И да и нет, — ответила Франсуаза. — Словом, я и сама не разберусь.
— Что-нибудь серьезное?
— Да нет, пожалуй.
Еще несколько секунд они топтались на месте, Франсуаза не решалась открыться, Мадлен боялась отпугнуть ее нетерпеливой настойчивостью. Наконец девушка пробормотала:
— В общем… Я подружилась с одним студентом… Патриком Тронше…
Мадлен охватила радость: если Франсуаза влюбится, она расцветет, развернется, задышит всеми порами!
— Так это же чудесно, родная моя! Ну, рассказывай!
— Я познакомилась с ним в мае у друзей, — спокойно начала Франсуаза. — За время летних каникул мы потеряли друг друга из виду, но осенью я встретила его случайно в книжном магазине. Он учится на геологическом факультете. Теперь мы часто проводим вечера вместе.
— Какой он? Красивый?
Вопрос нечаянно сорвался с языка, и ей стало стыдно своего ребячества. Франсуаза смотрела на тетку, удивленно улыбаясь.
— По-моему, ничего.
Мадлен уже не могла сдержать любопытства.
— Высокий? Темноволосый? Опиши его поподробнее!
— Среднего роста, — смеясь, ответила Франсуаза, — волосы скорее светлые. В очках.
— Умный?
— Очень!
— Ну… а еще?
— Очень честный… прямой… хорошо воспитанный… Впрочем, недостатков у него тоже хватает.
— Ты уже успела их заметить?
— Ну конечно, Маду! Мы не стараемся морочить друг другу голову!
Мадлен поняла, как старомодна ее институтская восторженность. Словно ей было восемнадцать, а Франсуазе пятьдесят.
— Из какой он семьи? — спросила она, нащупывая подходящий тон.
Но тут же подумала, что и этот вопрос звучит анахронизмом.
— Из самой скромной.
— Ну а все же?
— Его родители обыкновенные служащие.
Мадлен всегда стояла за социальное равенство.
— Ну что ж, превосходно, — сказала она. — Итак, ты его любишь? Вы любите друг друга?
Франсуаза съела кусочек кекса, отпила глоток чаю, приложила салфетку к губам и ответила:
— Да. У нас это очень серьезно.
— Что ты хочешь сказать?
— Мы намерены пожениться.
Четкость ответа огорошила Мадлен.
— Как? Уже? — пробормотала она. — Сколько же ему лет?
— В феврале исполняется двадцать.
Мадлен разволновалась.
— Двадцать лет? Но это же безумие! Он еще не устроен! Впереди учение, военная служба!..
— Да нет же, Маду, мы поженимся только через пять лет.
— Ну, это другое дело!.. Но почему пять лет? Это слишком долго! Что вы будете делать это время?
— Учиться.
Внезапная догадка озарила Мадлен. Она притушила окурок и спросила напрямик:
— Ты его любовница?
— Вовсе нет. И не собираюсь ею становиться.
Скорей закурить. Сухо щелкает зажигалка. Успокаивающий вкус табака во рту. Отгоняя рукой дым, попавший в глаза, Мадлен заговорила негромко, но настойчиво:
— Послушай, девочка, вы не выдержите пяти лет! Не каменные же вы оба, в самом деле! Вы наделаете глупостей! Ты забеременеешь!