— Я не знаю, сеньорита, — обратился ко мне врач, — что вы ему дали, и не могу осудить вас. Но и не одобряю ваш поступок.
Отказываясь идти отдыхать, я сидела под палатой Виктора. Меня больше туда не пускали. Доктора и медсестры не покидали его, он был под строгим наблюдением. Я ждала, кусая губу до крови и заламывая пальцы. Рядом была моя тётя и семья Эскалант. Ньевес уже не плакала, просто сидела, глядя перед собой. Давид и Себастьян о чем-то тихо беседовали, бросали на меня настороженные взгляды. У меня было такое впечатление, что они решили, будто я сошла с ума. Это было не обидно, ведь у меня было такое же подозрение.
После трёх часов ожидания меня перестали донимать, уговаривая идти отдыхать. Самое худшее ожидание в мире. Я должна была молиться, но не могла. Наверняка я знала лишь одно: если у меня не получится спасти Виктора, жизнь для меня закончится. Как только он перестанет дышать, в тот же миг умру и я.
Прошло пять часов, когда стало происходить что-то тревожное. В палату к Виктору заходили и выходили доктора, тихо о чём-то вели спор и обговаривали. Я поднялась с места, привлекая к себе внимание окружающих. Если я навредила ему, то вернусь в тот табор и собственноручно застрелю эту цыганку. А потом и себя… К нам вышел доктор, имя которого я не знала. В безмолвном молчании мы смотрели, как он приближается и снимает повязку с лица.
— Биологическая активность яда снизилась. Ядовитых веществ
в крови и в организме в целом, согласно последним анализам, не обнаружено, — посмотрев на меня, он продолжил. — Я хочу знать, что вы дали пациенту и где вы это взяли. Это может послужить дальнейшему исследованию нового типа яда во избежание летальных исходов.
Я закивала, чувствуя, как плачу.
— Доктор, нам можно к нему? — удерживая плачущую Ньевес, спросил Давид.
Врач кивнул:
— Только не все сразу.
Глядя, как они входят к Виктору, я не могла остановить поток горячих слёз. Он жив. Это всё, что мне нужно. Тётушка подала мне что-то попить. Я, всхлипывая, сделал глоток воды. Её поглаживания по плечам немного успокаивали. Я должна его увидеть. А потом можно и поспать… Родители Виктора вышли. Они двинулись ко мне, и я дрожащей рукой вытерла слёзы.
— Злата… — Давид смотрел на меня переполняющими чувствами глазами. — Наша семья… в долгу перед вами.
Ньевес снова обняла меня и прошептала:
— Спасибо, дочка!
Я не смогла что-либо ответить. Просто обняла её в ответ. А когда они ушли, высвободилась из рук тёти и пошла к нему. Себастьян вдруг стал предо мной. Я взглянула на него почти ясным взглядом и ужаснулась — выглядел он ни чем не лучше своего брата. Щёки впалые, глаза красные, а круги под ними ещё сильнее чернили из-за бледного цвета лица.
— Злата, — начал он, подойдя ко мне ближе. — То, что ты сделала, было верх безрассудства. Я бы так никогда не поступил.
Его сердитый голос меня немного отрезвил от счастья. Я выдержала его взгляд, пока он первый не опустил глаза.
— Я бы не сделал такого… и потерял бы брата, — когда он посмотрел на меня опять, мне на миг показались слёзы в его глазах. — Теперь, вне зависимости от твоего согласия, ты для меня стала сестрой.
Мне не хватило слов, и я обняла его.
— Пойдём?
Он молча кивнул, и мы вдвоем вошли к Виктору. Я, с неимоверным облегчением, заметила перемены в нём: пот уже не покрывал его лицо, которое было не таким бледным. Дыхание ровное и глубокое, он словно спал, немного склонив голову набок. Мы подошли к его постели с обеих сторон. Я не смогла сдержать улыбку и, опустившись перед кроватью на колени, взяла его руку в свои ладони. Ещё не могу поверить, что всё позади, что его жизнь в безопасности.
— Ну и напугал ты нас всех, брат! — тихо молвил Эскалант, садясь на край его постели.
— Это уж точно, — сквозь слёзы всхлипнула я.
Вдруг его веки стали подрагивать, губы зашевелились, и раздался полухрип, полустон:
— Латти…
Я прильнула к нему ближе, не веря в своё счастье:
— Да, любимый, я здесь. Я рядом.
Под звук моего глосса он медленно распахнул шоколадные глаза и стал осматриваться.
— Умер? — хмурясь, спросил он, когда увидел моё лицо, прильнувшее к его руке.
Я не сдержала нервный смешок и, смахнув слёзы, замотала головой, не в силах вымолвить ни слова.
— Ты был чертовски близок к этому, брат, — сказал Эскалант, и Виктор повернулся на звук его голоса.
— Рад видеть тебя, Себастьян! — слабо сказал он.
Тот ухмыльнулся:
— Даже представить себе не можешь, как это взаимно, — он хотел было ещё что-то сказать, но в последний момент передумал и встал. — Пойду за доктором.
Когда он вышел, Виктор снова перевёл на меня взгляд и тут же нахмурился: