— Не хочу.
— Марк…
— Отстань.
Сын отталкивает меня. Кажется, впервые в жизни, вот так осознанно.
Неловко выпрямляюсь, не понимая куда деть руки, которые болтаются плетьми. Я не знаю, что говорить и делать. Необходимо ли это сейчас или будет только хуже? Ему нужно успокоиться, или же вопреки обиде, он хочет моего внимания?
— А кто это у нас тут не с той ноги встал? — мама заходит в кухню. — Ты чего такой сердитый с утра?
Марк не реагирует. Складывает руки на груди. Вредничает. Злится так, что бровки становятся розоватыми.
Мама подходит ближе ко мне и шепчет на ухо:
— Иди Даш, я его сама покормлю.
Хочу возразить, но честно говоря, сил на протест нет. Вообще ни на что этих чертовых сил нет. Меня снова мутит, еще и сон этот дурацкий, никак из головы не выходит. Я устала. Морально и физически чертовски устала.
Поднимаюсь к себе, и буквально на десять минут ложусь на кровать. Глаза открываю через два часа.
Заглядываю в игровую, сразу после душа. Марк сидит у железной дороги, меня замечает, но демонстративно отворачивается. Раньше, его обиды проходили гораздо быстрей. Он забывал о том, что минуту назад был чем-то недоволен мгновенно. А теперь вот…
И это ему только пять лет.
— Поиграем? — трогаю состав игрушечного поезда, и сын тут же притягивает игрушку к себе. — Ну ты чего?
— Папа звонил?
Тут же тянусь к телефону. Пропущенных нет.
— Пока нет.
Марк окончательно сникает, усаживаюсь с ним рядом, а когда пытаюсь обнять, получаю очередной протест.
— Но обязательно перезвонит. Или давай вместе ему наберем. Давай?
— Нет. Не хочу.
Сын выкручивается из моих рук и убегает на кухню к бабушке.
Когда я уезжаю, прощаться Марк не хочет. Делает вид, что ничего не слышит. Сидит в гостиной с книгой.
В город выезжаю с тяжестью на сердце. Свою машину оставляю дома, полностью положившись на оставленного Мишей водителя. За полтора часа до приема встречаюсь с подругой. Разговор особо не клеится. Я зачем-то говорю Свете, что беременна, и хочу сделать аборт. Она меня не обвиняет, не нападает.
Это я сама себя грызу. Никак не могу забыть тот сон. Почему он вообще мне приснился? Тысячи женщин идут на такой шаг, в современном мире, это уже давно не считается чем-то сверхъестественным. Я не первая…
В клинику приезжаю за двадцать минут до назначенного времени. Дрожу. Крепко обнимаю свои плечи. Как я до этого докатилась? Трогаю живот, будто проверяю, реально ли все это. К сожалению — реально.
— Дарья, десять минут буквально.
Врач заглядывает в комнату с диванчиком, где я все это время жду назначенного времени, и снова скрывается за дверью.
Десять минут.
Шестьсот секунд.
Это время, через которое моя жизнь станет прежней. Не будет опасений. Рисков. Ничего не будет.
Наверное.
Звук телефонного звонка заставляет вздрогнуть. Тянусь в сумку за смартфоном.
— Да, мам. Что-то случилось? — упираюсь затылком в стену и прикрываю глаза.
— Даш, Марк пропал.
Медленно расправляю плечи, а внутри все холодеет. Резко поднимаюсь на ноги, но меня тут же тянет обратно на диванчик.
— Что значит пропал?
— Мы на улице были. Я его буквально на минутку оставила. Вернулась и…
— Что вы делали на улице? — меня конкретно трясет. Я даже не замечаю, что ору на мать. Она там плачет, а я здесь кричу, метая молнии. — Он же болеет, какая улица?!
— Он плакал. Просился гулять. Я сдалась. Температуры нет же. Мы буквально на десять минут вышли. Марк водички захотел, я пошла налить, вернулась, а его нет.
— А охранник?
— И охранника тоже нет, Даш.
Выпрямляюсь, и рассеянно смотрю вокруг себя. Паника накатывает волнами.
— Дарья, проходите.
Слышу голос врача, смотрю на нее и делаю шаг назад. Мотаю головой, крепко прижимая к груди сумку.
— Извините, мне нужно идти, — стискиваю в пальцах телефон. — Нужно… Мам, — теперь уже в трубку говорю, — я уже еду.
Выбегаю на парковку, где меня ждет водитель.
— Домой, — сдуваю со лба волосы, как только оказываюсь в машине — Быстрее!
— Все в порядке?
— Нет. Не в порядке. Мне нужно домой, срочно.
Снова хватаюсь за телефон, хочу позвонить Мише. Но что-то меня останавливает. Зависаю.
Кто мог это сделать? Марк не мог уйти сам. Еще и охранника нет. Это Миша? Нет, или…
Папа? Он мог? Он правда мог выкрасть внука? Получается, мама с ним заодно?
Это я виновата. Во всем виновата я!
Вытираю слезы и замечаю, что водитель с кем-то говорит по телефону. И как только он прекращает разговор, мне звонит Миша.