Быстро варю кашу, а когда снимаю ее с плиты, забываю, что взяла кастрюлю с металлическими ручками. Пальцы пронзает острой болью. Отдергиваю руку, громко взвизгнув.
— Обожглась?
Не реагирую на Мишин голос. Рассматриваю краснеющие подушечки пальцев и морщусь.
Князев в это время открывает кран с холодной водой и, ухватив меня за запястье, засовывает мою руку под поток холодной воды.
— Я бы справилась сама, — бормочу, пока он продолжает сжимать мою руку.
Откуда он здесь только взялся? Еще и так вовремя...
— Нормально? — Миша закрывает кран, а потом вообще дует на мои обожженные пальцы, чем вводит меня в какой-то космический ступор.
Сглатываю, сталкиваюсь с мужем глазами. Он все еще держит меня за руку.
— Да. Да. Все хорошо. Можешь отпустить.
Но он не отпускает. Оба не двигаемся. Это так странно. Мы разводимся. К чему все эти слова и жесты?
— Спасибо. Я дальше сама.
Миша разжимает пальцы, но не отступает. Мы так и стоим вплотную. Я чувствую его тепло, слышу дыхание. Зажмуриваюсь на секунду.
Это гормоны все. Ничем иным свои странные ощущения я объяснить не могу. А их много. Слишком ярких и… Положительных.
Будто он меня из горящего дома на груди вынес…
— Хорошо. Аккуратней будь, — Мишин голос звучит тихо, с легкой хрипотцой.
— Вы чего тут? — верещит Вика.
Вздрагиваю и тут же оглядываюсь. Сестра стоит, сложив руки на груди. Пялится на нас как на что-то паранормальное.
— Я тут подумал, у меня час примерно есть, — Князев смотрит на свои часы. — Давай позавтракаем в городе. Втроем. Потом закинем Марка в сад, и я отвезу тебя на работу.
— Ой, а можно с вами? — тут же вклинивается Вика.
— Я закажу тебе такси, — Миша бросает на нее абсолютно незаинтересованный взгляд и сжимает мои плечи. — Марка собери, пожалуйста.
Моргаю и отмираю.
— Да, сейчас соберу.
Прохожу мимо сестры, все еще находясь в каком-то трансе.
Мы выбираем для завтрака отличный ресторан в центре с видом на Волгу. Здесь уже работает открытая терраса, на которую так рвется Марк, но приходится немного остудить его пыл. Он же только после болезни. Именно поэтому занимаем стол у панорамного окна. Вид здесь не хуже. Река, мост. В солнечную погоду наш город прекрасен.
Пока Миша с сидящим у него на коленях Марком выбирают, что будут есть, бездумно листаю меню. Чувствую себя все еще странно, словно меня неплохо так приложили чем-нибудь тяжелым по голове.
Трогаю свое запястье, которого Миша касался, и покрываюсь мурашками. Бросаю быстрый взгляд на мужа, который этого не замечает, и на выдохе отворачиваюсь к окну.
Наблюдаю за проплывающей по реке парусной яхтой. В том году мы целую неделю жили на яхте у берегов Мадейры. Марк был в восторге.
— Мам, ты будешь? — Марк сует мне под нос страницу меню с картинкой какого-то десерта, украшенного клубникой.
Морщусь.
— Я салатик, — прокашливаюсь и делаю глоток воды.
Подташнивает от одного вида сладкого в последнее время. Хорошо, что Миша сменил свою туалетную воду, иначе я собрала бы сейчас комбо запахов и блюд, которых не переношу в своем положении.
— Папа, а когда мы переедем в другой дом?
— Скоро, сынок.
Пугливо поглядываю на сына, а потом на Мишу.
Переезд в новый дом — это символ нашего развода. Как только мы с сыном туда съедем, это будет означать, что с Мишей мы больше не муж и жена. Пусть наш брак и был изначально фиктивным.
Сейчас Марк выглядит счастливым и абсолютно не догадывается, что с появлением нового дома его встречи с отцом сократятся, а жизнь изменится...
— Лучше расскажи, что там за девочка? — Миша меняет тему.
— Какая девочка, сынок? Впервые слышу о девочке.
— В саду, мам. Это был секрет, — Марк с укором смотрит на Мишу.
У него с отцом секреты. Нет, правильно, и понятно даже. Как бы сильно ребенок ни был привязан к матери, но он мальчик, а значит, со временем все больше и больше будет тянуться к отцу.
Улыбаюсь, но все время завтрака остаюсь лишь слушателем. Марк болтает без умолку, Миша активно ведет с ним эту беседу, а вот я ковыряюсь вилкой в тарелке, чувствуя легкую ревность.
Как мы вообще сможем пережить развод? Сумеем ли выйти из ситуации достойно?
Что будет с Марком? Этот вопрос беспокоит меня больше всего. Дети все тонко чувствуют. Остро реагируют. Он может закрыться в себе или стать агрессивным...
Когда я об этом думаю, сердце сжимается. Я, наверное, махровая эгоистка, раз хочу разрушить привычный для моего сына мир. Но не могу иначе. Просто не могу…
В детский сад мы в итоге опаздываем практически на час.