— Когда? Ну, согласие я пока не подписывал, поэтому не в курсе.
— Ладно. Тогда завтра с утра и позвоню. Останешься?
— Да. Домой ехать не хочется.
— Что, в пустой дом не нравится возвращаться?
— Представляешь… А раньше я этого не замечал…
— Все познается в сравнении, сынок. Все.
Глава 22
Даша
— Что ты папе сказал?
— Про дядю рассказал, который нам шары привез. Они красивые, — Марк запрокидывает голову к потолку, рассматривая синие и розовые шарики.
— А папа что?
— Ничего. Спрашивал, с кем ты по телефону говоришь, и я сказал, что с дядей этим.
— Ясно, — поджимаю губы.
— А бабушка когда приедет?
— Обещала вот-вот.
— Я давно ее не видел. Интересно, она выросла?
— Нет, Марк, — смеюсь, — взрослые не растут.
— Но я же расту.
— А ты ребенок.
Застегиваю браслет на запястье и выхожу на веранду.
Вероника Максимовна приезжает минут через десять. Машет мне рукой через стекло, а как только выходит из машины, сразу открывает багажник.
— Дарья, здравствуй, я к вам с подарками. Где мой внук?
— Марк, — кричу, приоткрыв дверь, и сын тут же появляется на крыльце. — Бабушка приехала.
— Марк, как ты вырос, — бывшая свекровь с улыбкой на губах спешит к внуку. Обнимает его, пока тот стоит не шевелясь.
— А ты не выросла.
— Только постарела.
— Я тоже постарел?
— Мой дорогой, тебе это не грозит еще много-много лет. Как твои дела? Я тебе там подарки привезла.
— Подарки?
На этих словах сын забывает о своем стеснении и начинает вести себя, как Миша. Нагло заглядывает в багажник и тянется к коробке.
— Это все мне?
— Маме еще.
— Мам, смотри, тут и тебе коробочка.
Марк вытягивает красный пакет, из которого на землю вываливается брендированная коробка.
— Не знала, что тебе подарить, — Вероника Максимовна пожимает плечами, подхватывая коробку с земли, и протягивает мне.
— Спасибо.
Открываю, мельком разглядывая серьги.
— Очень красиво, но не стоило.
— Так редко видимся, конечно, стоило.
— У меня просто для вас ничего нет.
— А что мне нужно? Вот Маркушу увидела, самый лучший подарочек вы мне сделали. Ну и сделаете, — смотрит на мой уже выпирающий живот. — Мальчик? Девочка?
— Я загадывал сестренку.
Марк прямо на земле распечатывает конструктор, упираясь коленями в мощеную камнем дорожку.
— Пока не знаю. Скоро выясним.
— У вас праздник намечается? — сбывшая свекровь осматривается в доме и с тяжелым вздохом присаживается на диван.
— Гендер-пати.
— Миша не говорил.
Конечно, не говорил, он же не приглашен…
— Я Мишу не звала. Вам, наверное, неприятно это слышать, но… Я маму пригласила и подругу. Вы тоже можете присоединиться, конечно…
— Девичник, значит? Хорошая идея.
— Мише я просто напишу пол. Может, чаю? — Иду на кухню, и свекровь следует за мной.
— Не откажусь.
— Понимаете, Миши слишком много. Мы вроде развелись, а вроде… Будто и не менялось ничего. Он постоянно приезжает, звонит. Я понимаю, у нас дети… Но мне выдохнуть хочется.
Это опрометчиво с моей стороны — все вот так вываливать на Веронику Максимовну, ну а что еще делать? Уверена, что она все это Мише обязательно расскажет, и пусть. Я, наверное, на это и надеюсь, потому что сама ему трушу озвучить.
Возможно, после материнских рассказов он меня хоть чуточку поймет.
Мне нужен воздух. Я хочу побыть одна. С Марком. Поэтому и затеяла этот отпуск. Сын привыкнет к тому, что отца постоянно нет рядом, да и я сама к этому привыкну. Потому что пока не выходит у нас что-то…
Еще и прикосновения его эти. Я половину ночи находилась между сном и явью. Он словно опять меня целовал. Обнимал.
Зажмуриваюсь и отгоняю от себя этот жуткий морок. Сколько можно-то?
— Понимаю, Даша. Это правильное решение, остыть. У тебя малыш будет, тебе об этом думать нужно. Я, когда беременная была, никого видеть не хотела. Ты садись, я с твоего разрешения похозяйничаю.
Вероника Максимовна начинает суетиться. Достает кружки, чай. А я, я передаю ей инициативу и сажусь за стол.
Она всегда казалась мне нормальной. Такая бойкая, веселая женщина без заморочек. Очень непохожая на мою маму, которую затюкал отец.
— Ты знаешь, я с Мишкиным отцом тоже разводиться хотела. Характер у него дрянь был. Бывает, как поскандалим, я чемоданы собираю и гордо заявляю, что к маме еду жить.
— А он? — спрашиваю, затаив дыхание.
Не представляю просто, если б моя мама так сделала, отец бы всех нас поубивал. Сразу.