Миша забрал нас с дочкой из роддома три недели назад. Мы пробыли там четыре дня, и все это время Марк жил с ним. И судя по восторгам сына, с папой ему понравилось. Правда, как-то ночью сын тихонечко признался мне, что очень скучал без меня.
Вообще, я очень боялась, что с появлением сестры Марк начнет ревновать, особенно Мишу. Но, к счастью, нам достался золотой ребенок.
Марк в восторге от сестры, к тому же пару раз Миша оставался ночевать здесь, в доме, и сыну это очень понравилось. Возможно, он решил, что теперь все будет как раньше…
Я же понятия не имею, как будет, лишь в одном уверена, что точно не как раньше.
Мы закрыли страницу той истории навсегда.
Аккуратно перекладываю Оливию в кроватку и спускаюсь в гостиную. Марк носится по дивану. У него очередная вечерняя бесячка. В последние дни он становится мегаактивным буквально за пару часов до сна.
— Мам, можно я к бабулям поеду? — спрашивает со слегка сбившимся дыханием.
— Можно, — останавливаю его и провожу ладонью по влажному лбу. Чуть взъерошиваю мокрые волосы. — Передохни немного.
— Ага.
Сын спрыгивает с дивана, отвязывает от стула шары, что остались еще с нашей выписки. Миша ими весь дом завалил. Шарами и цветами.
Было очень приятно. Вернулись, а тут такое.
— Давай тогда вещи тебе соберем?
— Ага.
Сын несется к себе, а я иду следом, улыбнувшись подмигнувшей свекрови. Они с мамой засели на кухне с чаем.
Поднимаюсь к Марку и вытаскиваю маленький чемодан.
— Мам, — сын скачет рядом, — а папа, когда приедет из Москвы, с нами опять будет жить?
— Сынок…
Неужели мы с Мишей снова заигрываемся в семью? Когда это началось? На острове?
Да, там были разговоры. Много. Мы пытались друг друга понять. Говорили о прошлом, об эмоциях, которые испытывали в браке. Мы ведь, будучи женатыми, столько раз друг друга ранили. Словами, поступками, отношением…
И ведь только сейчас смогли выговориться. Объясниться. Честно, стало легче. Проще.
Миша прав, мы могли бы все исправить еще тогда. Если бы только захотели. Но сейчас? Сейчас в этом есть смысл?
Что значит его «люблю»?
Я сама-то верю в его чувства?
Знаю лишь то, что хочу верить. После всего, что было, хочу верить. Но одной веры мало. Ее недостаточно. Есть миллионы страхов, сомнений и недоверия.
И дело не в других женщинах, что у него было, нет. Дело в том, сможем ли мы. Я.
Смогу ли я полюбить его после всего?
— Мам? Ну, мама!
Вздрагиваю. Смотрю на сына. Нужно что-то ответить ему.
— Он иногда будет у нас ночевать. Приходить в гости. Вы будете видеться с ним на выходных. Если хочешь, ты можешь оставаться у него почаще.
Сын понуро кивает.
— Марк, я же объясняла, что мы с папой…
— Я знаю. Вы больше друг друга не любите.
— Но мы очень любим тебя. И это главное, родной.
Прижимаю Марка к себе, снова взлохмачивая его волосы. Сын быстро выкручивается, недовольный моими действиями. Скоро он вообще будет в штыки воспринимать все эти нежности, считая себя взрослым.
— Что берешь к бабулям? Какие игрушки пакуем, м?
— Мяч. Вертолет. Конструктор еще.
— Неси все.
Час спустя моя мама и свекровь забирают внука, и мы с Оливкой остаемся вдвоем. Няню я решила отпустить на сегодня. Хочу немного побыть с дочерью наедине. К тому же моя мама и Вероника Максимовна очень помогают, особенно последние дни, когда Миши нет в городе. Вот Марка забрали.
До этого Князев приезжал каждый вечер. Укладывал сына спать и даже оставался на ночь, когда наша дочь капризничала и не давала никому спать. Я так вымоталась, что уснула рядом с люлькой, в которой плакала наша дочь.
Проверяю ребенка и укладываюсь на диванчик в детской. Глаза слипаются. День был длинным, а по уже выработавшемуся графику дочь проснется поесть часа через два. Поэтому у меня есть время на сон.
Правда, когда открываю глаза и смотрю на часы, понимаю, что проспала больше четырех часов, а малышка за это время даже не пискнула.
Отрываю голову от подушки и замираю, потому что вижу Мишу, который качает дочь на руках и носит ее по комнате.
— Миша? Ты как сюда попал?
— Прости, — Князев отводит взгляд.
— У тебя есть ключи? — перехожу на шепот. — Серьезно?
— На всякий случай, как сегодня.
— Ты не спросил моего согласия, чтобы приехать! У тебя есть ключи, Миша, это… Это…
— Я звонил. Ты не ответила, я подумал, что у вас что-то произошло.
С одной стороны, мне убить его хочется, а с другой, приятно, что переживал. Или же это снова контроль? Как понять?