— Какой еще отдых! — кричал он. — Я пока из ума не выжил, чтобы только жрать и спать.
— Папа, не кипятись, — успокаивала его Эльза. — Тебе вредно волноваться.
— Яйца курицу не учат! Сам знаю, что мне вредно, что полезно.
Блуждая по незнакомому городу, расспрашивая дорогу на берлинском немецком, он обошел все бюро и комитеты. Доктор разворачивал перед служащими старый диплом и просил:
— Дайте хоть какую-нибудь работу. Не важно, сколько там платят, лишь бы что-то делать.
В одном из комитетов им заинтересовались.
— Доктор, а о курах вы что-нибудь знаете? — спросили его.
Доктор Ландау погладил бороду:
— Специально никогда ими не занимался. Но знаете, в Берлине приходилось лечить не только людей, но и животных. Бывало, собак приносили, кошек, кроликов, голубей.
Служащие переглянулись.
— Нужен человек на птицеферму. Вот только сможете ли вы в ваши годы?
Доктор Ландау терпеть не мог, когда ему напоминали о возрасте.
— Дайте-ка руку, — сказал он служащему.
— Руку? — удивился клерк. — Зачем?
— Да не бойтесь, просто пульс пощупаю. Дайте руку, и все.
Служащий осторожно протянул ладонь, будто перед ним сидел колдун, способный навести порчу.
Доктор Ландау так сжал его пальцы, что тот вскрикнул от боли.
— Ну что, старый я, по-вашему?
— Что ж, попробуем вас взять, — улыбнулся клерк и хлопнул доктора по плечу.
Пришлось Эльзе собрать отцовские вещи и отпустить его к курам. Доктор Ландау надел бархатные брюки, в которых годами выходил на прогулку, тяжелые дорожные башмаки, суконную рубаху и с мальчишеским нетерпением подошел к старенькой двухместной машинке, которую прислали за ним с фермы.
— Давай руку, дед, помогу, — сказал водитель в кожаной куртке.
— Не надо, молодой человек, — с досадой ответил доктор и легко забрался в машину.
— Ого! А у тебя еще сил хоть отбавляй! — заметил шофер.
Доктору приятно было услышать такой комплимент. Как только они выехали за город и ветерок начал играть его седой бородой, доктор почувствовал себя молодым и крепким. Новая страна больше не казалась чужой. Мычание пасущихся коров, блеяние овец, ржание лошадей на лугах было родным и знакомым. Холмы и скалы дышали вечностью и покоем. Доктор чувствовал их молчаливое величие. Он принялся напевать старую дорожную песенку, которую помнил еще со студенческих лет.
На другой день с первыми лучами солнца он приступил к работе. Осторожно и ловко он ходил среди кур, белых, как его седина, и высматривал, нет ли среди них больных.
После работы он с аппетитом обедал зеленью и овощами, запивая их водой из родника. По вечерам он лежал в своей комнатке у гаража и читал книги по птицеводству, которые нашла для него Эльза. Доктор занимался с таким усердием, будто у него была целая жизнь впереди. С каждым днем он все больше узнавал о птичьих повадках и заболеваниях. Доктор полюбил кур, как раньше любил пациентов. Он научился с первого взгляда распознавать больных и заботливо их выхаживал, отделив от здоровых.
— Не клюйтесь, дуры, — ругал он своих подопечных. — Зерна на всех хватит.
Доктор Ландау лютой ненавистью возненавидел торговцев, которые приезжали скупать птицу на убой для летних отелей. У него сердце разрывалось, когда он слушал испуганное кудахтанье. По воскресеньям Эльза приезжала его навестить. Они гуляли по окрестностям, как в давние времена, когда она была студенткой.
— Папа, не спеши, — предупреждала Эльза, когда они поднимались в гору.
— Молчи, глупая гусыня, — сердился старик. — И не ртом дыши, а носом, носом, понятно?
Эльза вспоминает, как они гуляли втроем, когда с ними был Георг Карновский, и вздыхает.
— Что такое? — спрашивает отец.
— Ничего, ничего, — отмахивается Эльза и, чтобы скрыть свои мысли, начинает рассказывать о поездках по городам, лекциях и конференциях.
Доктор Ландау не хочет слушать.
— Лучше бы ты поселилась тут, на ферме, — говорит он.
— С курами? — смеется Эльза.
— С курами, ну и что? — отвечает старик. — Куры, между прочим, далеко не так примитивны, как мы думаем. С ними гораздо интересней, чем с людьми…
Эльза выбирает крошки из отцовской бороды:
— Когда ты научишься держать бороду в чистоте?
Вражда между учеником Егором Карновским и учителем Барнетом Леви усиливалась день ото дня.
Мистер Барнет Леви, опытный педагог, всеми силами старался побороть неприязнь к долговязому парню, который его ненавидел. Егор Карновский показывал свою неприязнь при каждом удобном случае. Он никогда не отвечал на вопросы мистера Леви спокойно, но обязательно с насмешкой, не смотрел в глаза, когда учитель к нему обращался, а демонстративно отворачивался. Домашних заданий он почти не готовил. В конце концов терпение учителя иссякло, и между ними произошло открытое столкновение.