На всякий случай он порылся в архиве, нет ли там чего-нибудь об авторе письма, и отправил подчиненных понаблюдать за ним. Ничего подозрительного не обнаружилось, и доктор Цербе написал в ответ, что согласен встретиться с Йоахимом Георгом Гольбеком.
У Егора Карновского дрожали руки, когда он вскрывал конверт, доставленный ему в йорквильскую гостиницу. Письмо было короткое, всего несколько строчек, и он перечитывал его, пока не запомнил наизусть. От волнения он не спал всю ночь, утром долго умывался, одевался и прихорашивался перед мутным гостиничным зеркалом. Его внешность никогда не доставляла ему столько беспокойства. Сперва ему казалось, что от отца в нем нет совершенно ничего, он Гольбек с головы до ног. Но через минуту уверенность пропадала, он опять находил в себе ненавистные черты, и чем дольше смотрелся в зеркало, тем отчетливее их различал. Особенно беспокоили волосы. Накануне он пошел в парикмахерскую и велел постричь их как можно короче, особенно на висках и затылке. Такая прическа была в моде в Германии, и черный цвет волос теперь меньше бросался в глаза.
Он вышел заранее, чтобы не опоздать. Егор не знал, можно ли ему поприветствовать доктора Цербе вытянутой рукой или это запрещено ему из-за его расовой принадлежности, зато постарался щелкнуть каблуками как можно громче.
— Йоахим Георг Гольбек, ваше превосходительство! — гаркнул он с порога.
Доктор Цербе вздрогнул от такого приветствия, но не показал недовольства. Он внимательно осмотрел молодого человека.
— Очень приятно, герр Гольбек, — сказал он, подавая руку. — Садитесь, пожалуйста.
Егор продолжал стоять, вытянувшись по струнке.
— Это я написал письмо вашему превосходительству, — доложил он. — Вы изволили вызвать меня к себе.
Доктор Цербе просиял. До сих пор никто не называл его «ваше превосходительство». Он указал на стул жестом генерала, который позволяет офицеру забыть о чинах и церемониях.
— Садитесь, герр Гольбек, — повторил он. — И не называйте меня «ваше превосходительство», просто герр доктор.
— Слушаюсь, герр доктор! — Егор присел на краешек стула.
С минуту оба молчали. Егор не решался заговорить. Это был не класс мистера Леви и не кабинет директора Ван Лобена, где с ним обращались, как с мальчишкой, называли «сынок» и задавали бестактные вопросы. Тут нужно было показать уважение и дисциплинированность. Доктор Цербе разглядывал нервного молодого человека. Он больше не сомневался в его искренности. Перед ним сидел растерянный мальчишка, стеснительный и обидчивый. Доктор Цербе решил показать свое расположение.
— Вы выглядите очень молодо, герр Гольбек.
— О, я уже не так молод, герр доктор, мне восемнадцать, — ответил Егор.
Доктор Цербе улыбнулся отеческой улыбкой.
— Боже мой, восемнадцать лет, — сказал он с завистью. — По вашему серьезному письму я подумал, что вы старше. Я был очень тронут вашим письмом, герр Гольбек. Очень.
Егор покраснел от комплимента и отважился заговорить, не дождавшись вопроса.
— Могу ли я занять немного вашего драгоценного времени, герр доктор? — начал он с жаром.