— А давай со мной, брат, — говорит он вдруг. — Осточертело здесь все.
— А как же университет? — интересуется Георг.
— В гробу я его видал, — отвечает Йидл. — Пошли его куда подальше. Поехали со мной, вдвоем веселее.
Георг не послушал друга, это было бы слишком. Но учебу совсем запустил. Каждый день он дает себе слово, что возьмется за ум, начнет учиться и работать. Но всегда находятся дела поважнее. Он не может отказаться от свободы после стольких лет дисциплины и запретов. Георг мечется, берется за какое-нибудь дело и тут же бросает, меняет приятелей и девушек, ищет что-то новое. Безделье приедается, он начинает ходить на лекции, с головой погружается в учебу. Он клянется себе, что будет трудиться, что станет серьезнее, ведь он все-таки изучает философию. Но его хватает ненадолго, и снова девушки, безделье, гулянки.
Георг избегает родителей. Довиду Карновскому не известно, как он учится, следить некогда, из университета не сообщают, но Довид догадывается, что сын получает не столько знаний, за сколько отец платит. Ведь он и сам философ, ему хотелось бы поговорить с сыном-студентом о том, что сейчас изучают в университете, узнать, что нового в мире философской и научной мысли. Ему интересно заглянуть в конспекты сына, но Георгу нечего ни рассказать, ни показать. Довид Карновский наставляет его цитатами из Торы в переводе на немецкий:
— Тебе слишком хорошо живется. Как сказано в Торе, когда евреи разжирели, они начали грешить. Мне не так легко все доставалось, сынок.
Довид Карновский хочет получить отчет. Он хочет знать, какая польза в том, что молодой человек гуляет, пьет пиво, болтается со всякими оборванцами и вообще бог знает с кем. Он требует отчета о поведении Георга и о доме, которым он управляет. Георгу в тягость эти разговоры. Ему не хватает установленного отцом жалованья, он берет деньги из собранной платы за жилье. Приходится выкручиваться, выдумывать оправдания, когда в субботу вечером отец требует отчета за неделю. Черными проницательными глазами Довид Карновский насмешливо смотрит на сына.
— Я ненавижу ложь, — говорит он, — нет ничего отвратительнее лжи. Отчитывайся, как есть.
Георг не может отчитаться ни о поведении, ни о собранной плате. Он старается как можно реже появляться дома.
Все чаще он остается ночевать в доходном доме на севере города. В конторе, где он ведет дела, стоит жесткий кожаный диван с просевшими пружинами. Георг спит на нем, хотя дома у него роскошная мягкая кровать. Зато здесь он сам себе хозяин, никто не следит, когда он ложится, когда встает. Он может и днем сюда прийти, привести кого-нибудь. Консьержка, фрау Крупа, каждый раз грозит ему пальцем, когда, убирая в конторе, находит женский гребешок. Она еще далеко не стара, мужчины во дворе пристают к ней, когда она подметает. Но ей неприятно, что молодой студент водит распутных девок одну за другой.
— Опять развлекались, — трясет она пальцем перед носом Георга. — Смотрите, расскажу старшему хозяину.
После очередной попойки Георг страдает тяжелым похмельем. Он сидит на диване, упершись локтями в колени. На душе мерзко: он болтается без дела, он заврался, постоянно обманывает родителей, возлюбленных, но больше всего — себя. Проснувшись среди ночи от головной боли, он понял: отец прав, ничего путного из него не выйдет.
В доме Соломона Бурака веселые еврейские песенки звучат из граммофонной трубы не так часто, как раньше.
Нет, дела у Бурака идут очень неплохо, лучше, чем когда бы то ни было. Он расширил магазин и даже заказал новую вывеску с буквами покрупнее, к досаде онемеченных соседей-евреев, которых раздражает имя Соломон. На Драгонер-штрассе поговаривают, что Бурак уже сам не знает, сколько у него. Но он, Соломон Бурак, не может быть счастлив. Ни он, ни его жена Ита.
Как они могут радоваться своим богатствам, если Рут, их старшая дочь, чахнет от любви к Георгу Карновскому, а он знать ее не хочет?
Она полюбила его с тех пор, как с матерью впервые пришла к Карновским, когда Лея ждала ребенка. После этого она не упустила ни одного случая, чтобы навестить Карновских. Она приходит посмотреть на Леину дочурку, Ребекку, которую так любит. Но Лея видит, что она приходит ради Георга. Это заметно по глазам, они вспыхивают, стоит Георгу появиться. Это заметно по ее горячей любви к малышке. Она нежно обнимает и целует маленькую Ребекку, перенося на нее чувства, которые она испытывает к ее брату. Ита Бурак даже ничего не скрывает от Леи.
— Красивая пара, — говорит она каждый раз, когда Рут встречается взглядом с Георгом. И бросается к Лее целоваться, словно они уже давно породнились.