Выбрать главу

— Антонида! — властно позвал дед Матвей. — А ну, пойди сюда!

— А ты не кричи, не кричи! — сказала Анна Андреевна. — Можно и без крику.

— Не суйся, — нахмурился дед Матвей. — Ишь адвокат какой нашелся!

— Ты бы хоть, нехристь, здравствуй сказал, когда вошел-то. Ведь совсем одичал.

— Не твоего ума дело. Я тебя не спрашиваю.

— А ты спроси.

— Кыш! — не вытерпел дед и стукнул кулаком о стол. А Петр все больше и больше хмелел.

В кухню вошла Тоня со Славиком на руках. Она держалась спокойно, хотя давалось ей это с трудом.

— Что же ты себя так ведешь? — спросила она отца. — И кричишь, словно пьяный. Славика вот напугал.

— Антихристы! С вами белугой заревешь, — уже не так громко проговорил дед Матвей. Дочь всегда говорила с ним спокойно, и, когда случалось, спорила, тоже спокойно. И это гасило гнев старика.

— Зачем пришел? — снова спросила Тоня. — Если о доме соскучился, раздевайся, обедать будем. Если мирить с Петром думаешь — не помиришь. Сами заварили кашу, сами и расхлебаем.

Слова дочери обезоружили старика. Петр поспешил ему на помощь.

— Тоня, — через силу улыбаясь, сказал он, — давай кон-кон, — он запнулся, — конфликт считать исчерпанным.

— Да ты опять пьян! — горестно воскликнула Тоня. — Уходи, чтобы мои глаза тебя не видели! Сына хоть постыдись!

— Я что, я уйду…

— Нехорошо, Петр Алексеевич, — вмешалась Анна Андреевна. — Вот, к примеру, утром…

— Оставь, мама!

— Хватит! — сердито перебил дед Матвей. — Давай, мать, обедать.

— Я могу уйти, — пожал плечами Петр.

— Садись за стол! — скомандовал старик. — Экий ты строптивый!

— Поскольку Тоня не хочет…

— А я говорю тебе: садись!

Тоня обедать не стала. Одев Славика, она вышла с ним на улицу. Петр проводил ее тревожным взглядом, вздохнул, но пойти следом не решился.

После обеда Петр вышел на улицу, огляделся: Тони нигде не было. Его осенила догадка: ведь она ушла домой! Он заторопился на квартиру, где они жили, бегом поднялся на лестницу.

Квартира была пуста. Петр устало оперся о стенку.

VII

Соловьев вернувшись с рыбалки, лег отдохнуть. Проснулся уже в обед и услышал на кухне голоса. Он быстро вскочил и появился в кухне. Там с женой беседовал старый мастер механического завода Семен Кириллович Кочнев.

— Кириллыч! — обрадовался Соловьев, здороваясь с мастером. — Каким ветром тебя занесло?

— Каким тут ветром, — сказал Семен Кириллович. — Тебя ждал в гости, да разве дождешься? Вот и заявился собственной персоной.

— Коли заявился, идем в горницу. Лиза, — обратился Николай Иванович к жене, — поджарь-ка нам рыбки.

Кочнев и Николай Иванович ушли в другую комнату. Семен Кириллович, потирая подбородок, спросил:

— Рыбачил?

— Было дело.

— Где?

Николай Иванович назвал озеро. Семен Кириллович широко улыбнулся.

— На Матвеевской даче, выходит. Прижился на озере Матвей, дымом не выкуришь…

— Пожалуй, и не выкуришь.

— Встретил меня как-то, зовет. Приходи, говорит, рыбкой угощу. Такую уху сварганим — язык проглотишь. Порыбачим вместе. А какой я рыбак, скажи на милость? С ружьишком походить — иной разговор, да и то отошла уже пора. А все же соблазнил-таки, старый. Пришел к нему ни свет, ни заря, а он уже поджидает и еще ругается, что запоздал малость. Рыбачить он мастак, озеро, как свой двор, знает.

— Это он знает.

— Поплыли, значит, с ним, к камышам пристали. Рыбачим. У него одна за другой попадается, а у меня хоть бы какая-нибудь дохлая нарвалась. Нету и шабаш!.. «Это она тебе не иначе, как по знакомству клюет», — пошутил я. А он молчит, как в рот воды набрал.

— Он такой! — поддакнул Николай Иванович.

— Сижу скучаю — спасенья моего нету. Дай, думаю, закурю. И только это я достал кисет, только приспособил бумажонку, он как хватит!

— Кто?

— Окунь. Ка-ак хватит, аж удочка в воду полетела. Матвей на меня так глянул…

— А дальше, дальше!

— Я, значит, кисет из рук выронил, потянулся за удочкой. Лодка краем черпнула воды, Матвей мой зарычал, аки лев. С горем пополам поймал удочку, тяну, а он, дьявол, не идет.

— Кто не идет?

— Ну, кто? Окунь, ясное дело. Я его и так, я его и этак — упирается и баста! А Матвей шипит: «Не дергай, дурья голова! Не дергай! Подтягивай!» Я и не дергаю, изо всех сил стараюсь подтягивать, жарко даже стало — здоровенный попался.

— Мучился я с ним, мучился, все-таки подвел к лодке. И только это я нацелился его перекинуть через борт, он возьми да взыграй напоследок-то. Да. И был таков!