— Нужно вызвать следователей, — произносит мужчина, и — сюрприз — смотрит на меня, ожидая моего решения.
— Да. Так будет правильно, — киваю я. — Эдвард…
— Я не хочу снова стать героем статьи в столичном вестнике, — отрезает на удивление твердо юноша. Быстро он понял, что я хотела спросить его, собирается ли он выдвигать обвинения.
Розье сжимает губы так, что они превращаются в тонкую линию. Не доволен решением Эда, но к моему огромному удивлению, уважает его выбор и не настаивает. Слушайте, хороший у Рейнарда друг!
— Этих доказательств будет достаточно, — заключает он. — Но если ты передумаешь…
Фраза повисает неоконченной, но и так ясно, что имеет в виду Майкл. Однако выражение лица Эда подсказывает мне, что не передумает.
Прибытие служителей закона из управления бюро расследований, составление различных протоколов и дача показаний занимает изрядное количество времени.
Но избавление от дворецкого стоит того.
Оригиналы бумаг, обнаруженных в сейфе, забирает мой знакомый Бэриот Дортвуд, тот следователь, что вел дело Эдварда. Быстро мы встретились снова.
Он довольно тепло приветствует меня и кивает деверю, словно история их знакомства началась вовсе не с задержания и допросов. Тот кивает нехотя в ответ, тесня меня себе за спину, словно я нуждаюсь в его защите от правозащитника. Смешно.
Энтузиазм следователя замечает и Розье, который, словно заставший жену друга за изменой, сканирует холодным, метающим ножи взглядом, Бэриота. Мол, я тебя запомнил.
Да что вообще происходит, уже и улыбнуться нельзя никому? Должно быть, здесь принято мужчинам опекать девушек, а поскольку мужа рядом нет, его функции великодушно взяли на себя брат и товарищ Рейнарда. Хотя никто их и не просил! Я и сама справляюсь неплохо!
Поговорить с Дортвудом, кажется, не удастся, а мне так хотелось узнать у него, раскопал ли он что-нибудь по тому, с кем пьянствовал Эдвард!
Когда стражи уходят, забрав с собой Уоллиса, который уже пришел в себя, да так и проглотил язык от страха — кончилась его песенка, вот по ком точно плачут соляные шахты — Майкл Розье, самый близкий друг и соратник герцога, моего супруга, произносит то, что услышать я от него не ожидала совсем:
— Простите, Юнис. Вы не представляете, как я рад, что поверил вам и решил проверить ваши слова. Простите за то, что сомневался.
Я, слегка сбитая с толку внезапными извинениями, киваю, принимая раскаяние мужчины. Поверил и решил проверить — ладно, допустим, принято, как бы странно ни звучало.
У него были все основания сомневаться.
— Варрх, еще и Бест Индастриз и этот щегол Мелвин, — на мужчину накатывает озарение всех возникших проблем. Это к лучшему.
— Нельзя ли с ним договориться? Сейчас тот, кто предложит больше, будет потом пожинать плоды. Если перебьем долю Уоллиса, учитывая то, что его и так взяли под арест и их сделка не состоится, окажемся в плюсе, — пожимаю плечами.
Для меня следующие действия очевидны.
Проблема не в артефактах связи, никакого брака нет. Есть прекрасный потенциал их реализовать и оказаться в большом плюсе. Но логистическая на аутсорсинге фирма кинет компанию, а искать кого-то в столь ограниченный срок и ставить невыполнимые условия…Чудо если кто-нибудь согласится.
Дирижабли были транспортом редким из-за своей дороговизны.
Магия, поддерживающая махину в воздухе, была удовольствием не дешевым. Но Мелвин Бест нашел какой-то способ сделать их экономически выгодным средством передвижения. Не просто недорогим, но настолько дешевым, что хочет запустить воздушные грузоперевозки. И я уже знаю, благодаря книге, что это дело выгорит.
— Нет никаких гарантий, что затея Мелвина сработает. Сомневаюсь, что у него что-то получится, — сомневается Майкл.
— Есть что-то большее, верно? Откуда такое презрение в адрес наследника Бест Индастриз?
Эдвард улыбнулся, он уже знаком с тем, как я зрю не в бровь, а в глаз проблемы. По хитрому взгляду вижу, что он в курсе недомолвок мужчины.
Розье неловко потирает шею рукой.
Я боролась с зевотой, но упрямо ждала ответов.
После ухода следователей в кабинете дворецкого никто на втором этаже оставаться не захотел, мы переместились в гостиную внизу; Ирма услужливо принесла полный чайник свежезаваренного ромашкового чая, бутерброды — ура, еда! — и мягкий плед для меня, в который я сразу же завернулась, словно была начинкой в этом клетчатом рулетике.