Мы шли, перекидываясь такими фразами, которые постороннему человеку могли бы показаться странными. Настя сказала:
— А солнце и теперь всходит по утрам…
— Да, всходит, — согласился я.
— Вчера было такое яркое-яркое. Ну, как тогда… Помнишь?
— Помню.
— Я думала, що теперь оно будет хоть трошки не такое. А оно хоть бы капельку изменилось. Больно мне от солнца…
Мы замолчали. Приблизившись к станции, мы вдруг увидели, что возле самой могилы Нины кто-то стоит. Можно было подумать, что это памятник. Только светлая, тронутая последними лучами, чуть трепещущая на ветру одежда застывшей над могилой девушки говорила о том, что это не изваяние.
Это была Наташа. Она держала в руках большой букет полевых цветив.
Как некстати она появилась здесь. Я просто не знал, как повести себя, когда и Настя узнает Наташу.
Но вот Настя сказала, задерживая меня у придорожного тополя:
— Постоим тут, Андрюша. Хоть и совестно, а только я скажу правду: думала я, що она невеста твоя. А вона ж подружка нашей Нины. Бачишь, як горюет…
Прошло несколько минут. Мы все еще не двигались, стоя под тополем. Настя, тяжело дыша, держалась за мой локоть, словно боялась, что упадет. И вдруг снова заговорила — на этот раз как-то особенно ласково:
— Каждый день ходит она сюда. Ну, нехай поговорит с Ниночкой, а мы тут побудем. Я вчера ее всполохнула…
XV
В конце дня ребята отвели коров и лошадей в колхозный двор и отправились к себе в землянку. Повариха ожидала их у костра, над которым висел черный котел с кипящим кулешом. Когда я подошел к землянке, ребята молча ужинали.
Они и едят и спят во дворе. Дом, в котором будет общежитие, еще не готов. Ребята помогают достраивать его, запасаются мебелью; им не хочется даже заглядывать в сырое помещение землянки.
В землянке было темно, в ней уже давно не зажигали света.
— Что, опять собрание? — спросил Степа, облизывая ложку.
— Нет, — сказал я, — мне просто хотелось вас видеть. Устали, ребята? Что ж, отдыхайте. Завтра поговорим.
Я отошел от костра, направляясь к школе, от которой остались только стены с квадратными впадинами окон. Я сел на каменные ступени, где когда-то школьники любили собираться в теплые майские дни. Низко над кустами стояла луна. Тополь, заслонивший ее, казался совсем прозрачным, листва была словно стеклянная. Ствол стоявшей вдали березы терялся в ночном небе, и крона ее казалась застывшим над домом черным облачком.
Вспомнилось, как до войны окна школы по вечерам озарялись электрическим светом и в школьном клубе гремел рояль. Все это было теперь как сон.
Я и не заметил, как подошли ребята и тоже начали усаживаться на ступени. Кто-то из них заговорил о том, как гитлеровцы пытали в школе учительницу Александру Петровну. Они поймали ее с партизанскими листовками; учительница плакала, но ни слова не сказала фашистам. Они замучили ее, потом подожгли школу. Утром колхозницы вынесли из класса обгоревший труп молодой учительницы. Похоронили ее в школьном саду, и с тех пор никто не подходил близко к школе.
Нам почудилось, будто в пустых классах кто-то простонал. Ребята испуганно переглянулись.
— Это ветер свистит, — сказал я. — И, чтобы доказать, что в школе никого нет, смело переступил порог.
Ребята нерешительно пошли за мной, спотыкаясь о разбросанные тут и там кирпичи.
Мы вошли в класс. Ребята стояли молча, слабо освещенные лунным светом, проникавшим в пробелы окон. Над головами чернело небо, усеянное живыми, мигающими звездами.
— Комсомольская организация должна восстановить школу, — сказал я, ни к кому не обращаясь, но зная, что меня слушают ребята. — Колхоз поможет. Не можем мы ждать, когда старики займутся школой! Надо самим поработать. Иначе неучами останетесь.
— Завтра воскресенье, сказал Степа. — Давайте устроим воскресник.
Так мы начали свою новую комсомольскую жизнь.
Утро было дождливое, но это не, помешало нам собраться возле школы. Наташа принесла лопаты. Мокрые, но веселые и шумливые, мы выносили из школы мусор и щебень. Колхозницы останавливались, чтобы полюбоваться нашей работой. Дождь был легкий, весенний. Временами он переставал идти, и тогда солнце, прорвавшись сквозь тучи, ливнем низвергалось на землю. Прозрачная радуга вспыхивала на облаках, уплывающих за горизонт.
В одну из таких минут против школы остановилась женщина с двумя чемоданами в руках. Мокрая, сверкающая на солнце, она стояла посреди дороги и смотрела на нас. Кто-то крикнул: «Учительница!» Ребята мигом окружили незнакомую женщину.