— Нет, мне легче пешком, — пошутил Максим и начал прощаться.
Глазухина вышла вслед за ним и в коридоре сказала:
— Пойдемте, я вас устрою, переночуете в средней школе… у директора… а завтра уедете.
— Вы думаете, что мне так легко дожить до завтра? — шутил Максим, чувствуя какое-то возбуждение. — Кто это сказал: не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня?
— Один день можно потерпеть.
— Нет, я сегодня же буду там. Что для нас, фронтовиков, какие-нибудь двадцать километров? — Он с благодарностью пожал руку Глазухиной. — Спасибо, я как-нибудь на своем костыле доеду.
Тяжелое путешествие предстояло ему, по, решив действовать, он никогда не колебался. Он не послушался Глазухину, советовавшую хотя бы чемодан оставить. В чемодане были подарки, которые он купил в Алма-Ате для Клавдии и Ленечки. Он решил во что бы то ни стало сегодня же попасть в «Красный путь».
Глазухина долго смотрела из окна на дорогу, по которой, прихрамывая, ушел Максим. Она, может быть, не без зависти думала о женщине, ради которой инвалид предпринял такое путешествие.
Максим шел, ориентируясь по телефонным столбам. Неожиданно столбы свернули в сторону от дороги и пошли напрямик, пересекая изрезанное белыми рвами заснеженное поле. Где-то впереди они снова вышли на дорогу. Вдали белели горы. Впрочем, Максиму казалось, что они не так уж далеко. Он шел, размышляя: «Где же колхоз, если горы так близко? Или колхоз находится в горах, или дорога у самых гор сворачивает куда-нибудь в сторону…»
Если бы Максим знал, где находится колхоз «Красный путь», он шел бы напрямик, чтобы скорее добраться «домой». Да, дом его теперь находится в неизвестном колхозе, где живет Клавдия с маленьким сыном.
Приближался вечер. Максим спрашивал встречных женщин-кореянок, нельзя ли пройти напрямик. Они плохо понимали его, но все же не советовали сворачивать с дороги. Он продолжал идти и удивлялся: горы все так же были далеко.
Он шел весело, иногда помогая какой-нибудь кореянке поднять на плечи сноп курая. А то задерживал пожилого казаха, ехавшего верхом на ослике, закуривал вместе с ним и, покивав головой, шел дальше. Половину пути он прошел быстро и почти незаметно.
Телефонные столбы, торчащий из-под снега желтый бурьян, далекие тополя — все это было слишком привычным и никак не вязалось с его представлениями о Средней Азии. Но вот он заметил посреди пустого поля домик с вывеской над крыльцом и, несмотря на усталость, подошел ближе. Он прочел вывеску: «Кара-Курганское лесничество» — и улыбнулся: вокруг ведь не было ни деревца, ни кустика.
Задержав возчика, направлявшегося к лесничеству, Максим дал ему на цигарку табаку и спросил:
— Лесничество снегом ведает, что ли?
— Зачем? — пожал плечами возчик. — Здесь под снегом топлива хватает.
— Какого топлива? — удивился Максим.
— Молодой саксаул… А есть еще и курай, камыш. Саксаул, между прочим, не хуже угля горит. Что, впервые в наших краях? А я здесь двадцать лет живу, привык…
Возчик попросил еще немного «солдатского курева» и весело погнал впряженного в двуколку быка.
Максим пошел дальше. И снова удивлялся, глядя на горы: они все еще были далеко. Впереди не было никаких признаков селения — лишь белые горбы вдоль прорытых в степи, засыпанных снегом арыков да заросли камыша, шевелившего на ветру нежными султанами.
В поле никого не было. Только вороны изредка пролетали над белым скирдом соломы; присев на вершину скирда, они оглушительно каркали и снова исчезали. В камышах вдруг появлялась заблудившаяся сова. Она отдыхала на столбике у дороги — серая, рогатая — и, заслышав шум, снова улетала неизвестно куда.
Максим продолжал идти, но расстояние до гор не уменьшалось. Они все еще были далеко, а за ними, еще дальше, синели величественные очертания вершин Тянь-Шаня. Никогда не думал Максим, что придется побывать в этих местах.
Он шел, выбиваясь из последних сил. Горы потемнели, вершины их затуманились. Телефонные столбы уходили вдаль, постепенно уменьшаясь; вдали казались они не больше спичек. И не больше спичечных коробок были показавшиеся там домики.
Сумерки сгущались, и селение исчезало на глазах, как бы растворяясь в темноте. Стало тоскливо, но вдруг вспыхнули огоньки — целое созвездие электрических фонарей. Максим догадался, что это и есть колхоз «Красный путь».
Теперь уже никакая усталость не могла его задержать. Хотелось сократить расстояние, перешагнуть, пролететь пространство, разделявшее его с семьей. Казалось, на последнем километре он не выдержит и просто побежит, как бегут бойцы в атаку. Но Максим сдержал себя; он знал, что его ждут, и спокойно, уверенно продолжал шагать, налегая на давно отяжелевший костыль.