Опять послышались шаги, где-то скрипнула дверь, и все затихло. Как ни стучали, как ни просили мы — ничего не помогло. Тогда мы пошли к другой хате, но там никого не было, дверь висела на одной петле… Вдруг опять показались немцы на улице; тетка Варвара затолкала нас в пустую темную хату.
Что делать? Идти дальше? Но в поле метель.
— Тут заночуем, — сказала Степанида, войдя в холодную хату.
Пол был покрыт жесткой соломой. Мы молча улеглись, прижавшись друг к другу. Степа быстро уснул, согревшись, но Катруся не спала, ворочалась и все жаловалась на холод. Степанида беспрерывно укутывала ее. Тетка Варвара и Наташа все время снимали с себя что-нибудь для Катруси: кофту, платок. Я дал шарф, подаренный мне года два назад матерью. Мы все спрашивали: укрыты ли ноги у Катруси? Не сполз ли платок с ее головы?
Девочка не спала, Степанида спрашивала с отчаянием:
— Да что с тобой, доченька?
— Болит, мамочка, ой, болит, — стонала Катруся.
Тетка Варвара, вздыхая, начала вспоминать вслух, как хорошо все-таки жилось до войны. Если кто-нибудь заболевал в Сороках, тут же вызывали врача на дом. Никому и в голову тогда не приходило, что больной ребенок может оказаться в таких страшных условиях.
— Хуже собак живем, — сказала Степанида.
Тетка Варвара с озлоблением прибавила:
— Немцы не трогают собак, а если б мы попали к ним в лапы, на куски разорвали б… Хоть бы Андрея не сцапали. У них все мужчины на подозрении…
Наташа внезапно поднялась:
— Пошли дальше. Как только завиднеет, мы от них не спасемся…
— Я с Катрусей останусь, — сказала Степанида. — Кто-нибудь приютит.
— Умом тронулась, — проворчала тетка Варвара. — Кто тебя впустит с больным ребенком? Да нам идти-то совсем немного осталось.
— Ой, не могу. Катруся совсем больная.
— На руках ее понесем…
И мы все снова потащились за село, несмотря на метель. Девочка не могла идти — мы несли ее по очереди. Она казалась очень тяжелой потому, что мы все ослабели в пути. Тетка Варвара не могла пронести ее и десяти шагов — так мало сил у нее осталось. Она злилась:
— Что это я?.. Как пьяная…
Я взял Катрусю на руки. Она прильнула ко мне и вдруг закричала:
— Папа… папочка…
Мы не сразу сообразили, что девочка бредит… Ей становилось хуже, а в поле было пусто, не нашлось ни стога соломы, ни куста; мы нигде не могли укрыться от метели.
Пришлось идти дальше, и Степанида уже горько пожалела, что ушла с нами. Уж лучше было остаться в лесной землянке. Там по крайней мере можно было хотя бы затопить…
— А если немцы начнут лес бомбить? — сказала Наташа.
— Все равно… все равно смерть…
Катруся уже не стонала, только щечки ее пылали… Вскоре Степанида с ужасом ощутила холод личика, которое еще совсем недавно было таким горячим…
Она села с Катрусей просто в снег, поцеловала ее холодные губы, подышала на нее. Она умоляла, рыдая:
— Доченька, проснись, доченька… Ой, — проснись, моя маленькая!
Но Катруся не просыпалась.
— Она умерла!.. — с ужасом закричал Степа. — Она умерла!..
— Тише, тише, а то разбудишь ее… — проговорила вдруг Степанида, обращаясь к перепуганному брату. — Не могла она умереть… Это сон… сон…
Теряя рассудок, Степанида прижималась мокрым от слез лицом к холодному личику девочки. Сама она, должно быть, не чувствовала холода. Внезапно ее как бы осенило.
— Скорее бы… скорее бы до Яруг добраться, — сказала она. — Мы ее отогреем… отогреем…
Я помог ей нести девочку. Вскоре мы добрались до первых хат показавшегося впереди села. Мы постучали, и судьба словно сжалилась: дверь тут же открылась. Удивленная старуха сразу же поняла, что случилось.
— Замерзли? — спросила она, пропуская меня с ребенком в сени. — Идите, погрейтесь, я как раз печку затопила…
Но как ни отогревали мы Катрусю, она уже не проснулась.
— Умерла? — испуганно спросила хозяйка.
— Не знаю, — тихо проговорила Степанида.
— Куда же вы идете?
— В Яруги…
— Так это ж рядом… Вон за теми дубами. Только зачем же девочку тащить? Отогрейтесь как следует. Придет мой старик — похоронить поможет…
— Не хочу… не хочу хоронить!.. — закричала Степанида и вдруг, легко подняв дочурку, выбежала с ней на улицу.
Теперь она уже не боялась простудить ее, а о себе не думала. Она шла так быстро, что мы все едва поспевали за ней. Когда же она устала так, что ноги ее начали заплетаться, тетка Варвара сказала решительно:
— Или все будем нести… или давай тут похороним ее…
— Не дам… не дам… — шептала Степанида.