Само собой разумеется, Жозеф оставил Жюли во Франции, где она якобы находилась в полной безопасности вместе с Дезире.
Люсьен успел добраться до Булони, однако затем неожиданно принял иное решение: вместо того чтобы искать содействия у англичан, направился в Италию, где был немедленно арестован и брошен в темницу в крепости Турина. Покинув Мальмезон, Жером скитался некоторое время вокруг Парижа, а затем вернулся в столицу, где прятался в доме одного корсиканского башмачника. Людовик XVII грозился расстрелять его, но Фуше устроил для Жерома побег в Швейцарию, после чего тот направился в Вюртемберг, дабы воссоединиться с супругой. Однако разгневанный отец Екатерины тотчас посадил зятя под арест в мрачном замке Геппинген, где его родная дочь маялась на протяжении всех «Ста дней». Позднее чету перевели в не менее мрачный замок Элльванген, в порядке домашнего ареста.
«Мадам мать» в течение некоторого времени оставалась в Отель де Бриенн, куда она снова вселилась, весьма самонадеянно полагая, что Людовик XVIII позволит ей и дальше жить в нем. Летиция доказывала, что уж коль старой герцогине Орлеанской, вдове цареубийцы Филиппа-Эгалите, дозволено остаться, то и она имеет на это право. Она полагала, что Феш тоже сможет остаться. Вскоре их постигло горькое разочарование — им было приказано немедленно покинуть пределы Франции. Как и следовало ожидать, кардинал отказался это сделать, не получив астрономической денежной компенсации. В ответ на это заявление правительство попросту снабдило Летицию и Феша паспортами до Рима и с эскортом доставило их до границы. Со свойственной ему добротой Пий VII, к раздражению многих кардиналов, принял их в «вечном городе» с распростертыми объятиями.
По мнению Бурбонов, Гортензия отплатила им черной неблагодарностью, и, чего она совсем не ожидала, ей было приказано покинуть Францию. Она лишилась благосклонности русского императора, который тоже отказал ей в протекции. Гортензия сначала нашла прибежище в Карлсруэ, а затем в Аугсбурге.
Союзники действительно пребывали в состоянии шока и поэтому были полны решимости не допустить повторения «Ста дней». Англичане предложили отправить Бонапарта в пожизненное изгнание в удаленную островную колонию Святой Елены в Южной Атлантике — «самый невзрачный и неприветливый кусок скалы из тех, что можно себе представить», лежащий в сотнях миль от африканского берега, где изгнанник находился бы под постоянным присмотром. Сюда он и прибыл 17 октября 1815 года. Здесь Наполеону предстояло провести свою последнюю и в некоторых отношениях самую блестящую кампанию.
Глава одиннадцатая
Изгнанники
«Когда вы вместе с семьей делите ее взлеты, вы должны разделить и невзгоды».
«Кто знает, а не случится ли так, что в один прекрасный день все эти короли придут ко мне с протянутой рукой за куском хлеба?!»
В целом женщины клана более философски восприняли утрату своего положения, нежели мужчины.
«Я заметила, что во время политических потрясений мужчинам обычно присуща меньшая стойкость духа, нежели женщинам, — писала бывшая королева Гортензия. — Они, как правило, быстрее поддаются отчаянию и унынию. Причины этому явлению очевидны. Мужчина, главным образом, руководствуется собственными амбициями, и поэтому вполне естественно, что если он осознает себя неудачником, (это огорчает его более всего на свете), то легко теряет присутствие духа. С другой стороны, женщина руководствуется большей частью своими чувствами и поэтому бывает сломлена только тогда, когда разбито ее сердце».
Годы, проведенные Наполеоном на острове Святой Елены, можно по праву назвать мученическими. Его резиденции Бриар и Лонгвуд обычно описывают в духе уютных сельских домиков из романов Джейн Остин — смехотворное сравнение. В действительности это были примитивные жилища, пусть даже и довольно просторные по масштабам отдаленной колонии. Император был лишен не только роскоши, но и элементарных домашних удобств и с самого начала был вынужден терпеть настоящий дискомфорт Самым ужасным из неудобств стал губернатор острова сэр Хадсон Лоу, представлявший собой худший тип равнинного шотландца, сурового и неприветливого, единственным опасением которого было — как бы его узник не удрал с острова, как это произошло на Эльбе. Окруженный горсткой преданных ему людей Наполеон, казалось, проводил все свое время, играя в карты, бильярд или шахматы, или же в разговорах с редкими гостями Святой Елены, которым было дозволено повидаться с ним. Однако в отличие от папы, которому он когда-то отказал даже в бумаге и чернилах, Наполеон получил необходимые письменные принадлежности и секретарей. Это послабление изменит курс европейской истории, так как под предлогом диктовки мемуаров Бонапарт в действительности создавал наполеоновскую легенду.