Победы генерала Бонапарта были закреплены договором в Кампо-Формио, лично им продиктованным в октябре 1797 года. Император уступал Бельгию и левый берег Рейна и признавал Цизальпийскую республику, марионеточное государство, созданное французами в Северной Италии. Директоры вручили в награду итальянской армии знамя со следующей надписью: «Сия армия взяла в плен 150 тысяч человек, захватила 170 вражеских знамен, 540 пушек и гаубиц, 5 мостов, 9 линейных кораблей, 12 фрегатов, 12 лаффетов и 18 галеонов; принесла свободу народам Северной Италии, Коркиры, Эгейского моря и Итаки; отправила в Париж шедевры Микеланджело, Герчино, Тициана, Паоло Веронезе, Кореджо Альбано, Карраччи, Рафаэля; снискала себе победу в 18 жестоких сражениях и участвовала в 67 боевых операциях».
Когда 5 декабря Наполеон вернулся в Париж, ему был устроен поистине императорский триумф. Улица, где он жил в небольшом особнячке Жозефины, была переименована из Рю Шантерейн в Рю де Виктуар (улицу Победы). И, что более важно, Наполеону удалось завоевать любовь солдат, несмотря на те жестокие испытания, которым он подвергал свою армию. Один французский солдат даже нацарапал на стене итальянского дома: «Чтобы стать настоящим бойцом, надо иметь сердце льва, ноги козла и желудок муравья».
Его положение казалось непоколебимым. Еще одна угроза со стороны роялистов (на осенних выборах они получили большинство голосов) была снята событиями фрюктидора (сентября) — реакционные депутаты лишились своих мест, и заново были введены в действие законы против эмигрантов Наполеон, держась на расстоянии, играл тем не менее решающую роль в организации заговора, посылая с поручениями Ожеро, и был в восторге, когда план удался. Возвратясь в Париж, Наполеон приобрел замашки светского льва, сделавшись завсегдатаем модных салонов, где восхищал публику редкой комбинацией солдатской прямоты и осторожного шарма. Жозефина оказалась снова в родной стихии. Но вскоре у нее начались нелады с мужем. Ипполит Шарль работал на торговый дом Боден из Лиона и снимал комнату в парижском доме своего старшего компаньона. В марте 1798 года Жозеф поставил Наполеона в известность, наверняка с изрядной долей злорадства, что Жозефина не только возобновила свои встречи с Шарлем, но и добыла для его фирмы контракт поставщика итальянской армии. Жозефина в истерике отрицала все, предлагая мужу развод, если тот будет настаивать, и грозила самоубийством Наполеон ей поверил.
Следующей задачей генерала стало бы вторжение в Англию, но в феврале 1798 года Наполеон доложил Директории, что подобная операция малоосуществима. Вместо этого он предложил оккупировать Египет и тем самым нанести удар по богатству Англии. Из Египта французы могли без труда нарушить коммуникации англичан с Индией. На Директорию эти доводы произвели неизгладимое впечатление, и Наполеон уже в мае отплыл в экспедицию. По дороге он захватил Мальту[14], застав врасплох ничего не подозревающих рыцарей. В июле он занял Каир. Тем не менее 1 августа английский адмирал Нельсон в щепки разбил французский флот при Абукире. Бонапарт вместе со своей армией оказался в западне в чужой стране. Но его мать не отчаивалась. «Мой сын ни за что не найдет себе жалкий конец в Египте, как надеются многие», — заявила она. — Я знаю, что ему уготована более славная судьба».
К Жозефу, лично проводившему Наполеона из Тулона в мае, в апреле 1798 года присоединился в Париже Люсьен. Теперь он тоже стал депутатом от Корсики, и ему не терпелось поскорее принять участие в дебатах Совета Пятисот, именно поэтому он переехал в дом к брату. Луи уже давно предавался распутству в самых сомнительных из парижских заведений, вот почему Наполеон насильно потащил его вслед за собой в Египет. Евгений Богарне, сын Жозефины, также пребывал в рядах египетского корпуса в чине лейтенанта. Его сестра Гортензия находилась вместе с Каролиной Бонапарт в школе в предместье Сен-Жермен. Это было первоклассное заведение для юных французских дам, которым заправляла бывшая камеристка Марии Антуанетты, непревзойденная мадам Карпан.
Жозефина, которая так и не прекратила тайком видеться с Ипполитом Шарлем, возобновила с ним свой страстный роман, как только ее внушавший ужас супруг оказался вдали от дома. Живя в основном на средства от сомнительных сделок (на которых ему и удалось сколотить себе капитал), Шарль был в восторге от того, что заново обзавелся богатой любовницей, пусть даже на девять лет его старше. Невысокого роста, смуглый, с иссиня-черными волосами, он был большим любителем производить впечатление на дам щегольскими нарядами. Жозефина как-то заметила, что была убеждена, что «никто до него толком не знал, как повязывать галстук». Это был законченный ветреник и, что самое главное, в отличие от вечно мрачного корсиканца неизменно пребывал в радостном состоянии духа. Все дамочки тех дней, включая мадам Рекамье и Тальен, были от него без ума, несмотря на его провинциальные манеры. Покровительница Шарля представила его самым влиятельным особам парижского общества. Само собой разумеется, родня со стороны мужа приложила все усилия, чтобы слухи о неверности супруги достигли ушей генерала Бонапарта среди египетских песков. «Женщины! Как они смеют обманывать меня! — негодовал он. — Да обрушатся на их головы все несчастья. Я сотру в порошок всю свору ее щенков и прихлебателей. Что до нее самой — развод, и только развод!» В конце июля 1798 года Наполеон написал Жозефу: «Я страдаю от личного горя. Наконец пелена спала с моих глаз. Это ужаснейшее состояние, когда все твои чувства и мысли сосредоточены на другом человеке». (Должно быть, он с грустью имел в виду Дезире). Пасынок Наполеона, Евгений, писал, чтобы предупредить мать, при этом следующее: «Ты знаешь, мама, я этому не верю, но генерал действительно весьма расстроен. Тем не менее со мной он держится даже более дружески, чем обычно. Похоже на то, что он пытается доказать мне своим поведением, что дети не отвечают за прегрешения матерей». Как письмо Наполеона, так и Евгения были перехвачены англичанами и, по инструкции кабинета, были опубликованы в Лондоне.
14
Остров Мальта в 1530 г. перешел во владение рыцарей ордена иоаннитов (госпитальеров).