Меня удивило, что этот богатый и популярный мужчина так прямо и без обходных маневров рассказывал о своем любовном фиаско. Другой бы посчитал, что это его роняет, портит его светлый образ мачо, который завоюет любую. Только не Александр Тамилин. И почему-то это вызвало у меня уважение.
Как и то, что на мой вопрос о той женщине, Александр не стал смешивать ее с грязью. Наоборот, высказался в высшей степени корректно.
– Она умная, журналистка, очень талантливая. Ну что ж поделать? Не всем же разбираться в мужчинах? Верно? А если серьезно – она счастлива с мужем, и я рад за нее.
Да, было в его словах эдакое ерничество. Но звучало уважительно и адекватно.
Спустя минут двадцать пришло сообщение:
«Я включу в договор пункт «интим только с предварительного согласия».
Я усмехнулась. Оставил себе лазейку. Все вы мужики одинаковые!
Ну что ж! Ты скорее получишь Нобелевскую премию за высокие заслуги в астрофизике, чем мое согласие на интим.
«Хорошо. Шлите договор. Я прочту и отвечу».
«До скорой связи».
На этом наш содержательный вотсап диалог завершился.
И я продолжила заниматься статьей, игнорируя то, что Кирилл так и не вернулся в нашу общую рабочую комнату.
* * *
Александр
– Ты чего сегодня такой? – заломил бровь Радиф Заглятдинов, когда Тамилин в очередной уже раз расхохотался. И не где-нибудь – в спортзале, на тренажерах.
Александр приезжал сюда изредка: сбросить пар, да и просто потренироваться вместе со старыми знакомыми. Чаще предпочитал уединенный спортзал в собственном доме. Но сегодня ему хотелось побыть «на людях». Не раздражала необходимость поддерживать диалог и всем своим видом излучать позитив. Возможно как раз потому, что этот самый позитив сам из него просто пер…
Зимнее солнце врывалось в окна снопами света. Позвякивание металла, шуршание матов, разговоры. Все это радовало сегодня Тамилина, как уже давно и ничто не радовало. И Заглятдинов предсказуемо заметил.
– Никакой я не «такой», я обычный! – выпалил Александр, а Радиф прищурился.
– Женщина?
Тамилин усмехнулся. Этот бизнесмен, владелец «клубов фантастических вечеринок», всегда смотрел не в бровь, а в глаз.
Его красавица жена – Лина кажется вообще не старела – так и законсервировалась в среднем возрасте. И в свет ее Радиф выводил с какой-то особенной гордостью и любовью.
Так что Заглятдинов, как никто, понимал насколько важна любовь женщины. Ее близость, ее поддержка и просто ее присутствие рядом.
– Ну давай, колись! Ты уже несколько лет ходил смурной, весь такой озабоченный. А сейчас просто светишься! Она красивая?
– Да отстань ты! – возмутился Тамилин.
– Все равно же узнаю. Так или иначе. Ты приведешь ее на вечеринку, в мой ресторан…
– А вот может и не приведу! – усмехнулся Александр. Сам не понимая – отчего так завелся.
– Ага-а-а! Значит есть кого «не привести»! – усмехнулся Радиф. – Да рассказывай уже, Сашка!
– Да нет никакой женщины! – вспылил Тамилин, словно строго охранял свою маленькую тайну. – Просто я сегодня встречался с Костровым. И мы почти договорились о сотрудничестве… Придется заключить фиктивный брак. Но это мелочи.
– Ага! И кто она? – подмигнул Радиф.
– Одна писательница – Ярина Солнцева. Я сказал Кострову, что моя тайная жена не из нашего круга. Поэтому пришлось выкручиваться.
– Ты в следующий раз, когда ее имя произносить будешь, лимонов вначале поешь до отвала. А то все увидят, как она тебе «безразлична» – расхохотался Радиф.
– Дурак! – вспылил Тамилин, сам не понимая почему.
Встал с тренажера, подскочил к Радифу и попытался того скрутить. Оба покатились по матам. Несколько ловких захватов и вывертов, несколько смешков – и они остановились.
– Ты как ребенок прям! – усмехнулся Радиф, ловко поднимаясь с матов.
– Сам такой! – парировал Тамилин и расхохотался.
А ведь и правда! Он как ребенок. Подросток, которому тонко намекнули, что он неровно дышит к однокласснице.
Ну и плевать! Ему сегодня было так хорошо, что все эти вещи уже не имели значения. А почему хорошо, отчего Александр думать не хотел.
* * *
Ярина
От телефонного звонка я аж вздрогнула.
Кто может набрать меня в полвосьмого утра?
Кирилл уехал на работу. Со вчерашнего вечера мы с ним почти не разговаривали. Муж дулся, а я не собиралась его утешать. Потому, что считала, что он мается дурью.