Будто сказала какую-то шутку, Никита задрал голову и громко рассмеялся.
— Ему еще и смешно! — Я возмущенно ткнула этого наглеца локтем, а потом обхватила руками его грудь. Сжала изо всех сил.
— Маленькая, я в курсе, что мазохист, — отсмеявшись, произнес Никита. — Возможно даже, самый последний мазохист. Какая-нибудь клиническая форма. Но я точно не такой безумец, как тебе кажется.
— Я бы поспорила...
— А ты поспорь! Дня через три. В Москве. — Его взгляд потемнел, а руки с моей спины скользнули ниже. — В третий раз спрашиваю: приедешь ко мне?
Ладони сжали ягодицы, и кадык на горле Никиты дернулся.
В ответ исключительно из вредности так и хотелось сказать «ни за что». Отомстить хоть так.
Но этот коварный мужчина приблизил свои губы к моим, мягко раскрыл... и не осталось ни гордости, ни обиды, ни вообще слов.
Глава 6
Лера
Уже зная, как сложно ждать встречи с Никитой, я поминутно расписала свой график на ближайшие три дня. В получившемся списке дел не было перерывов на тревогу и скуку. В нем даже на еду отводилось не больше двадцати минут, а на сон — не больше восьми часов.
Впрочем, как оказалось, столько времени на сон — это много. За ночь я успевала и поспать, и пофантазировать, и несколько раз изучить фотографии.
Ума не приложу, как Никита отыскал на островах мастера, но залитый дождем телефон работал исправно. Сохранилась вся информация. В том числе и моя маленькая тайна — сделанные тайком фото мужа. Где-то серьезного, хмурого. Где-то уставшего, с закрытыми глазами. Где-то задумчивого, наблюдающего за горизонтом, словно оттуда вот-вот ему подадут какой-то сигнал.
Насмотреться не получалось. Всего за три дня я умудрилась привыкнуть к Никите настолько, словно всю жизнь прожила с ним рядом. Губы зудели от желания целоваться. Руки постоянно тянулись к подушкам или книгам, чтобы хоть что-то обнимать.
Совсем осмелев, я представляла свою первую близость с ним. И все три утра подряд просыпалась такая разбитая, будто не мечтала, а готовилась к экзаменам.
К третьему дню исчезли все сомнения по поводу Москвы. Я сложила в чемодан вещи, добавила красивый комплект нижнего белья, который Наташа еще перед свадьбой заставила купить. И попросила СанСаныча отвезти меня в аэропорт.
На удивление, интересоваться причиной поездки он не стал. Вместо водителя сам забрал мой чемодан и уселся за руль.
Я искренне надеялась, что так же, без вопросов, пройдет и вся дорога. Но на подъезде к аэропорту мой молчаливый начбез вдруг заговорил.
— Лер, это, конечно, не мое дело. Но ты бы с Никитой не спешила... — как обычно, СанСаныч начал с туманных фраз.
— Мы не спешим. Он очень сильно помог с банком. Без него я бы не справилась с Биркиным и акционерами.
— Я не о банке говорю. — Начбез сурово зыркнул на меня в зеркале заднего вида.
— Не о банке...
В салоне почему-то стало душно, словно кто-то включил обогрев на максимум.
— Лер... Я не хочу вмешиваться, но ты ведь ничего о Лаевском не знаешь.
Я задержала дыхание, и в памяти тут же всплыли недавние слова Никиты о доброжелателях, которые попытаются открыть мне глаза на прошлое мужа.
Его пророчество, похоже, сбывалось.
— Я люблю его с двенадцати лет. Не было и дня, чтобы я сомневалась в своих чувствах. А сейчас знаю, что и Никита ко мне неравнодушен.
— Неравнодушен он, — презрительно хмыкнул СанСаныч. — Его задача была помочь спасти банк и держать свои штаны подальше.
Всегда спокойный начбез завелся не на шутку. Я и раньше не слышала от него ничего хорошего о Никите, а сейчас...
— Не хотел я этого рассказывать. Бог видит, надеялся, что Никита сам справится, но... у твоего ненаглядного столько скелетов в шкафу, что тебе не вытянуть. Ты даже не представляешь, какие люди за ним стоят и какие вопросы он решает.
И до этого не очень-то понимала, что говорит мой начбез, а сейчас вообще потерялась.
— Он юрист. У него бывают всякие дела. — Я тоже начала заводиться.
— Ну-ну... Только для некоторых его дел даже диплом юриста не нужен. А еще не нужны ни следствие, ни суд. Всё сам.
— Стоп! Не знаю, зачем этот разговор, но я не хочу слушать подобный бред дальше.
Словно успокаивая, память тут же подкинула картинки с последнего совещания.
Там Никита казался настоящим укротителем. Он не нарушал никаких законов, но заставил себя уважать и выполнять распоряжения.
Ни один акционер не посмел с ним спорить. Никто даже рта не открыл.
— Милая, прости.
СанСаныч устало выдохнул и остановил автомобиль у шлагбаума. За ним уже виделся аэропорт и ручейки спешащих людей.