Тропой, через овраг, до минного поля, кустами к столбу и дальше. Ровно тем путём, что предполагалось, но без помощи со стороны.
– Эй. – не с того не сего, обратился мужчина, споривший с командиром. – Откуда такие глаза?
Чуть помедлив, подбирая интонацию, Фок тонко улыбнулся.
– Пострадал по вине сына одного богача. Его отец возместил утрату.
– Да? Модель то не гражданская.
– Ага. – с гордостью и застенчивостью. – Списали специально для меня. Если бы не индивидуальная блокировка, давно бы уже их лишился. А богач тот, с семьёй своей, уже давненько прикопан. А я живу, зарабатывая этими глазами. – он подмигнул.
– Земля ему стекловатой. – интонация без капли сочувствия к обеим сторонам. – Ты уже ходил с ними? – кивок в сторону шедшей неровной колонной группы местных.
– Они, бывшие бандиты, получившие индульгенцию в обмен на лояльность новой власти. – сразу смекнув чего от него хотят. – Сброд. Всё хорошее уже давно выбрали и растащили по подразделениям. Но платят исправна.
– Почему пешком? В наше время дронов.
– Автоматические системы по ту стороны горы исправны и по сей день. Сбивают.
– Чистить пытались?
– Пытались. Только, поди их найди по лесам. Спецтехнику не выделяют, вот они и ходят пешком. А мы водим.
Узнав, что хотел, задумавшись о чём-то своём, командир профессионалов невольно сбавил шаг.
Первые валуны, разрушенная непогодой дорога, фундаменты пары зданий. Редкий, но густой кустарник, пробившийся на месте старых пожаров, перемежался обгорелыми стволами мёртвых сосен. Серо-бурые выходы породы, серое небо с редкими просветами, тёмно-серые отроги на горизонте.
Отяжелевшие ноги, с трудом делали новый шаг. Пульсируя, череп сдавливала боль. Израненные руки саднило и жгло. Но останавливаться было нельзя. Остановка, была не просто губительна, за ней последовало бы целых три смерти. Новый шаг, ещё и ещё. Не отставая от впереди идущего, непрерывно обдумывая и изыскивая возможности для диверсии. Точка невозврата была всё ближе, а идей не появлялось.
Привал объявили через три часа пути. Нагруженные холодильниками, вдобавок к своему обычному обмундированию, бойцы тяжело переносили подъём и горный воздух. Взмокшие от пота, они уселись куда придётся. Пара, евших ягоды вслед за проводником, сбросив себя обмундирование, направился в ближайшие кусты.
Отличная мысль, пришло внезапно. А вместе с ней и ужас провала. Но выбирать не приходилось. Начав разминать суставы, громко хрустя членами, всем видом показывая, что не устал, лицемер закинул наживку. Долго ждать не пришлось.
– Ты. – с трудом выдыхая слова, обратился один из солдат. – Иди сюда.
Проводник подчинился.
– Стой так. – сняв с себя холодильник, боец нацепил его на шедшего порожняком, бесполезного члена группы.
Пошатнувшись, он попытался сделать шаг, но перевесившая ноша потянула к земле.
– А ну бля! – схватив за холодильник.
– Отвечаешь за груз всё равно ты. – басисто напомнил старший группы, среди бойцов называемый Чештыч.
Вытряхнув слабака из лямок, и сопроводив его парой пинков, боец вернул всё на свои места. С трудом, словно пьяный, Фокус встал на четвереньки. Острый взгляд быстро обежал собравшихся. Никто не предал внимания тому, что он упал на оставленные засранцами вещи. Через пару минут те вернулся и обсмеянные сослуживцами, облачившись, также упустили из внимания, опустевший карман для гранаты.
– Рацию следует переключить только на исходящие. – заговорил чипованный, когда большая часть личного состава перевела дух. – А лучше вообще вырубить.
Вдохнув чтобы возразить, Чештыч задумался, затем кивнув, распорядился.
– На кой ляд? – спросил один из сержантов.
– У тех двух группы была связь, а значит, теперь она есть и у врага. Да и не так много радиосигналов шастает по этим горам. Засекут источник, считай, ласты уже склеены.
Сгорбленный, глядя вперёд исподлобья, тяжело дыша, отец продолжал идти. То тут, то там, помутневший взгляд цеплял ориентиры, примеченные по время спуска. Собачий скелет, пустое гнездо, выкорчеванный пень, лишь едва торчащая из земли, ржавая бочка. Но не было нечего, чем можно было воспользоваться.
– Не могли бы вы дать воды? – не то, от отчаянья, не то продолжая играть роль слабого.
Не ответив, солдат осклабился. Его взгляд, полнился необоснованной жестокостью. Достаточно сытый, чтобы не думать о предательстве собственного народа. Недостаточно умный, чтобы сожалеть о содеянном.
Лязг обмундирования, шуршащие шаги, еле слышный визг электромоторов коптера, шум ветра в редеющей траве. Фокус знал, что он им больше не нужен. Что его пристрелят, как только он не сможет идти. Злость, придавала сил. Ненависть, распаляла решимость. Спутанность мыслей, наполняла бесстрашием.