— Спасибо, сколько мы вам должны? — вперед меня интересуется Данилов и раскрывает кошелек.
Я успеваю только рот открыть. Няня называет сумму.
— Спасибо и вам, — отвечает она в основном Олегу, — зовите еще.
— Если понадобится, обратимся к вам. Всего доброго, — вставляю слово.
Приветливо прощаемся, и, наконец, остаемся одни.
— Иди сюда…
О-о-о… Я думала, мы как обычно разойдемся по комнатам. Ну максимум попьем чайку вместе. Что поцелуи и объятья останутся как реакция на шок… Но сейчас обстановка спокойная, а моими губами все равно завладел мужской рот.
Впрочем, со спокойствием я погорячилась. Сердце отбивает чечетку и, как кажется, в романтическом ритме. По телу то и дело прокатывается дрожь. Но уже не от страха. А от предвкушения… Почему-то я совершенно уверена, сегодня мы не остановимся.
— Если ты не хочешь, то ничего…
Данилов оторвался от меня, выпалил фразу. Задохнулся от нехватки воздуха. Я же закинула руки еще выше на его плечи. Встала на носочки. И теперь сама поцеловала его.
— Тина… — негромкий рык.
— Я хочу.
Потому что он невольно признался в чувствах? Или из-за стресса? Или я просто как никогда осознала, что для меня на самом деле значит этот человек, и просто хочу быть искренней?..
Он подхватывает меня на руки, так крепко прижимает к своей груди. Через тонкую ткань платья я чувствую, насколько он горячий. А его дыхание у моей шеи просто ошпаривает. Мужчина втягивает кожицу. Прикусывает… Мне кажется, сейчас меня снова накроет, как тогда — в наш неловкий и невинный интим в его доме.
Запускаю пальцы в его волосы на затылке. Еще сильнее притягиваю к себе.
— Подожди… — он хрипит.
Шагает к гостиной. Это самая дальняя от детской комната, и дверь там можно заблокировать.
Что и делает Данилов… Прямо со мной на руках. Кажется, я начинаю привыкать к этой блаженной невесомости. Когда он ставит меня на ноги у дивана, немного кружится голова.
Комната в сумерках, свет лишь от огней из окна. Мы в нарядах для вечеринки. Местами пыльных и даже порванных. Пахнем… Мне кажется, мы уже пахнем друг другом. Его глаза блестят и, думаю, мои сверкают точно так же.
— Ты очень красивая, — он убирает волосы от моего лица, — я никогда не мог устоять перед тобой, — сглатывает, — но теперь кое-что изменилось.
У меня слабеют коленки. Неужели сейчас он… Оттолкнет меня? Хм… Стою и понимаю, даже в этом случае я не пожалею ни о чем. Вздергиваю подбородок.
— Что же теперь? — шепчу.
Данилов усмехается. Как-то обреченно, но при этом без грусти.
— Теперь я не хочу себя сдерживать.
Мои глаза распахиваются. Я не успеваю ничего сказать, потому что мужчина сметает меня, и мы падаем на мягкую поверхность дивана.
Не могу вздохнуть глубже под его тяжестью. Но она безусловно приятная. Снова тянусь к его затылку, к плечам. Провожу по ним руками, словно хочу убедиться, что он настоящий.
— Не сдерживай, — шепчу ему на ухо.
— Люблю тебя.
Он не дает опомниться после этих двух оглушительных слов. Прерывает наш разговор поцелуем. А сильными руками стаскивает все преграды между нашими телами… и душами.
Это было быстро, невероятно упоительно и глубоко во всех смыслах. Прелюдия затянулась больше чем на шесть лет. И слились мы действительно не только телом.
Насколько могут отличаться самые обычные движения, когда они вместе с самым-самым человеком… Волшебство.
Данилов прижимает меня к себе, утыкается носом в макушку. Бешеный день все же берет свое, и мы не идем на новый круг, а просто засыпаем. Краем сознания думаю, насколько сейчас счастлива, и что нужно успеть подняться до Леры.
Глава 23(2)
Внутренние часы срабатывает как надо. Данилов еще размеренно дышит под моей щекой. Я так и проспала у него на груди.
Сажусь на постели. Когда собиралась на вечеринку, кинула в гостиной халат. Сейчас он очень пригодится. Встаю и тянусь за оранжевой пушистой вещью. Запахиваюсь.
— Доброе утро.
Мужской голос заставляет вздрогнуть. По телу пробегает одновременно блаженство и страх. Так и стою к нему спиной, не поворачиваясь.
— Все в порядке? — продолжает свой монолог Данилов.
Не могу заставить себя ответить. Слышу за спиной шаги.
— Что случилось? — раздается совсем рядом.
Он берет меня за плечи, разворачивает. Какими же тяжелыми стали веки… Сказка осталась в ночи, а реальность навалилась во всех красках. Еще никогда на меня так не давила моя тайна.
— Я боюсь, — трачу последние силы, чтобы признаться.