Может, поехала на встречу с тем мужчиной?
За все время работы в «Беги-городе» Мерлин не заметил присутствия мужчин в ее жизни. Хотя по этой части он был не больно наблюдателен — о том, что Кузька с Лесем собираются пожениться, узнал, завалившись однажды к Лесю без предупреждения и буквально вытащив парочку из кровати. А ведь мог бы заметить, что они и в обнимку ходят, и за руки держатся.
Мерлин сам себе редко врал — разве что, когда дело касалось матери. Он подводил железобетонный фундамент под свое раздражение и, естественно, преувеличивал материнские грехи. Но вот, идя с рюкзаком по «спокойному центру», он вдруг решил сделать крюк и заглянуть в здешний «Пятачок», взять какой-нибудь нарезки и хлеба на ужин. Хотя точно такой же «Пятачок» был буквально рядом с домом.
Хитрость была в том, что идти в супермаркет следовало мимо Джимминого дома. Он прошел и ничего подозрительного, естественно, не заметил.
«Пятачок» выстроили возле сквера, заодно приведя там в порядок детскую площадку и устроив простенькое кафе под открытым небом. Мерлин пересек сквер по диагонали и совсем было влетел в огромные двери «Пятачка», но притормозил. Что-то мелькнуло перед глазами, сперва не было опознано, миг спустя — опознано с каким-то ошалелым недоверием. Он обернулся и увидел Джимми с детской коляской.
На сей раз Джимми его не заметила — она катила коляску, занятая только лежавшим внутри младенцем.
Мерлин проскочил мимо дверей и занял наблюдательный пункт за огромным рекламным человеком, сделанным из разноцветных шаров. Человек зазывал на скидки и жонглировал процентами.
Это не мог быть ее ребенок! Джимми никогда не спешила домой к ребенку! Вот Анечка, которая оформляла заказы и занималась бухгалтерией, — та спешила. И дочка была главной темой ее жизни — помимо работы, она была в состоянии говорить только о малышке.
С другой стороны, если у Джимми есть мать — то, может, ее и приставили к ребенку?
О воспитании младенцев Мерлин имел самое туманное понятие. Он знал, что памперсы очень облегчают мамам жизнь. Знал, что найти няню сложно, но можно (от той же Анечки). Но Джимми и дитя у него в голове как-то не совмещались.
Разгадка явилась несколько минут спустя. Из «Пятачка» вышла женщина с двумя мешками покупок и мальчишками-близнецами; совсем простая женщина и совсем обыкновенные мальчишки, не старше пяти лет.
Дети побежали к горкам и разноцветным лестницам, а женщина высмотрела Джимми с коляской. Джимми тоже увидела ее, и они сошлись возле скамейки. Тут они обменялись — Джимми отдала коляску и забрала мешки. Кафе, выстроенное на века, в виде древнерусского сруба, с деревянными столами, к которым намертво крепились скамейки, было в двух шагах. Женщины пошли туда и сели так, чтобы лучше видеть играющих детей. Джимми сходила за стакашками с кофе и хот-догами, принесла она и две стопки с темно-желтой жидкостью.
Если бы они сели иначе! Мерлин бы постоял еще минутки полторы и пошел в «Пятачок». Но они сели спиной к столу, не желая залезать ногами в хитрое сооружение. Скамья по другую сторону стола была совершенно свободна.
Мерлин преспокойно подошел и бесшумно сел боком, наставив на собеседниц левое ухо.
— Я все понимаю, — говорила Джимми.
— Нет, ты ничего не понимаешь, — возражала собеседница.
— Нет, я все понимаю, и не лечи меня…
— Нет, ты ничего не понимаешь. Вот хоть на меня посмотри — я все успела.
— Ну и я успею.
— Когда?
— Когда-нибудь.
— У тебя день рождения когда, в июле?
— Ну?
— Значит, стукнет тридцать шесть?
Мерлин чуть не вякнул «Вау!»
Джимми — тридцать шесть? Да это же возраст старой толстой тетки! А она одета и ведет себя, как девчонка. В тридцать шесть — гонять на байке?
Однако она не возразила. Значит, трехдетная мамашка была права.
— Разве это имеет в наше время значение? — спросила она. — И не хочу я ни в какой Иркутск. Вообще ничего не хочу.
— Что тебя тут держит?
— Ничего не держит.
Но это она огрызнулась. Даже Мерлин понял — врет.
— Если ты хочешь, чтобы у тебя в жизни было что-то путное — возьми сейчас себя в руки и…
— Хоть ты-то не дергай за нервы.
— Знаешь, когда ты окончательно сдурела? Когда Андрея выгнала.
— У меня с ним ничего не было.
— Знаю, что не было. Он Лешке моему на тебя плакался.
— Катя, ты если не можешь запомнить — запиши где-нибудь: я не хочу быть ничьей женой.
— Но ведь ты ждала Марка?
— Ждала… Но… Но я ничего не могу тебе объяснить. Марк замечательный, умный, добрый, честный… Я думала, что смогу сама себя уговорить! Правда — думала! Но началась какая-то мистика…