Дома его ждал сюрприз: посреди комнаты стоял прислоненный к старому круглому столу велосипед.
— Мать, это что? — спросил потрясенный Мерлин.
— Мишунчик, я же тебе обещала!
— Что ты мне обещала?!?
Ясно было, что какой-то скот воспользовался обычной материнской слепотой. Мерлин в ярости устроил настоящий допрос, довел мать до слез, но выяснил, чьих это рук дело.
— Я завтра же пойду с ребятами к твоему Корчагину, пусть заберет свое убоище и вернет деньги! — сказал он.
— Но, Мишунчик… это же, чтобы ты взялся за учебу, я обещала… другой мне не по карману…
— А по этому городская свалка плачет! Мать, он же старше тебя! Я из этого Корчагина все до копейки вытрясу!
— Мишунчик, не смей этого делать! Я же с ним работаю!
— Не смей?! Значит, ему тебя обманывать можно, а тебе его прищучить — нельзя?!
— Мишунчик, ну их, эти деньги… другие какие-нибудь будут… другие деньги придут… Ты только сходи завтра в школу, поговори, а хочешь — мы вместе сходим? Я на работе отпрошусь?
— Этого еще не хватало! — И Мерлин, чтобы не наговорить матери гадостей, выскочил из квартиры.
Он позвонил ребятам — Данику, Клашке, Яну, Волчищу, всем вкратце объяснил ситуацию. У Яна был приятель-полицейский, которого тоже не мешало бы взять с собой. Даник сказал, что очень пригодился бы Лев Кириллович — старик в парадном костюме выглядел не хуже министра и говорить умел звучно, весомо. Словом, за полчаса сколотили спецназ.
Но, когда Мерлин утром проснулся, матери не было, и велосипед тоже исчез.
Он позвонил матери, и она очень жалобно сказала, что договорилась о продаже проклятого велосипеда: у знакомой, какой-то Ани Игнатьевой, отцу нужен на запчасти.
— Но ты же врешь! — закричал Мерлин. — Ты просто не хочешь разбираться с Корчагиным! Ты врешь, понимаешь?!
При мысли, что какой-то сукин сын безнаказанно надурил его мать, Мерлин впал в натуральный амок и расколотил две тарелки. Он был зол на мать за то, что она такая жалкая, такая нелепая, такая непонятливая, а еще больше зол на того, кто этим бесстыже воспользовался. Мать принадлежала ему, сыну, больше никто не смел ее обманывать, больше никто не смел пользоваться ее деньгами!
Велосипед нашелся в дровяном сарае. Она не имела достаточно фантазии, чтобы спрятать свою покупку как-то поизобретательнее.
Позвонил Лев Кириллович. Даник объяснил ему ситуацию.
— Дружок, я сам схожу и поговорю с этим жуликом, — пообещал старик. — Незачем врываться туда, как дикая дивизия, и доводить теток до инфаркта.
И действительно — пошел, поговорил, разрулил проблему. Мерлин с Волчищем ждали на улице, держа за руль страшный велосипед. И, естественно, ни в какую школу Мерлин в тот день не пошел.
Вечером он, собравшись на игру, молча отдал матери деньги. Говорить с ней он совершенно не желал.
— Мишунчик, ну что, что я должна делать, чтобы ты слушался и учился?! — в отчаянии закричала она.
Он схватился за голову и сбежал.
Она немного поплакала, потом позвонила сестре и все рассказала.
— Ну, почему ты простых вещей не понимаешь? — спросила сестра. — Он взрослый здоровый парень, у него уже должна быть подруга. А ее нет, поэтому он такой агрессивный. Ему свое мужское начало девать некуда, вот он на тебе все и срывает…
— Да какой же взрослый?..
— По-твоему, ребенок? Ты что, хочешь его до сорока лет за ручку на горшочек водить?
— Нет… но он совершенно не слушается…
— Внук тебе нужен, — заявила сестра. — Чтобы ты ему памперсы меняла и Мишку оставила в покое.
Про внука мать слышала не впервые. Она действительно тосковала о малыше — до сих пор тосковала. Она искала в Мерлине приметы белокурого ангелочка, который с первых своих дней стал кумиром, посланным ей с небес, чтобы принимать ее поклонение. Примет этих почитай что не осталось. И ей было странно: она иначе представляла свою материнскую судьбу. Она родила сына, чтобы любить его, но почему никто не предупредил, что большого мальчика нужно любить не так, как крошечного? Видимо, она просто не умела его правильно любить — ну так этому можно научиться. Внук — да, и внука можно полюбить. Но сын — главное счастье жизни, нужно только научиться… ведь у других женщин это как-то получается…