— Зыкин?! Аркадий!
Встреча была очень сердечной. Старый горняк долго жал руку Аркадия, по-отцовски ласково вглядываясь в его бледное, похудевшее лицо. Аркадий сразу же засыпал Коротовского множеством вопросов, но тот улыбнулся:
— Идем-ка лучше в столовую, а завтра вместе в шахту спустимся, там все сам увидишь.
В столовой было людно. Аркадия снова окружили горняки, многих из них он плохо помнил. Но Коротовский увлек его за собой:
— Потом, потом... Сначала пообедаем,, а разговоры от нас не уйдут.
Раньше, до обвала и болезни, Аркадий недолюбливал Коротовского за то, что тот, став партгруппоргом участка подземного транспорта, начал незаметно, но уверенно вмешиваться в жизнь машинистов электровозов. Каждый день, улучив момент, он деловито напоминал Аркадию, что не плохо бы сделать то-то и то-то, помня наказ Шалина сжиться во что бы то ни стало с Зыкиным. Предложения нового партгруппорга всегда были обдуманы, своевременны и, что раздражало самолюбие Аркадия, всегда именно те, которые необходимо было решить в данный момент. Авторитет Коротовского среди машинистов электровозов рос изо дня в день, к нему стали обращаться по самым различным вопросам, и это тоже не радовало Аркадия. Он решил, что Коротовский намеренно подменяет его, начальника участка, чтобы все видели, как Зыкин плох в этой должности.
А вот сейчас, сидя за столом вместе с Коротовским, Аркадий был уже очень далек от прежних мыслей об этом человеке. Перемена произошла давно, еще в те дни, когда Зыкин был в больнице и с тревогой спрашивал у каждого из товарищей, кто появлялся в палате, о положении на участке, и всегда в ответ было постоянное:
— Хорошо! Там ведь Коротовский!
Аркадий понял тогда, что напрасно думал плохое о нем, что Коротовскому дорого то же, что и ему: слаженная работа подземного транспорта, общие успехи.
— Когда на работу выйдешь? — придвинулся к нему Коротовский. — Соскучились ребята по тебе... Не желают меня, старого, признавать. Тебе, говорят, образование не позволяет ходить в начальниках... И правы ведь, черти.
— А я радовался, так радовался за наших транспортников, когда лежал в больнице, — сказал Аркадий, простодушно улыбнувшись. — Хорошо руководили вы ими, Николай Филиппович! Очень хорошо! Я так никогда, наверное, не смогу. А вы говорите — образование... Да что толку в моем образовании, когда мне надо еще всему в жизни учиться!
— А ты послушай, что я скажу, — выждав паузу, сказал неторопливо Коротовский. — Ты радовался за меня, за весь наш участок, что мы так работали. А ведь, признаться, я и сам радовался... Я не раз слышал, как другие говорили, что из меня дельный, толковый начальник получится... Признаться, я попервоначалу сам так думал: голову успехи малость вскружили... И было так до одного каверзного случая.
Мешая ложкой суп, Коротовский повысил голос, чтоб его было слышно в шуме столовой:
— Помнишь нашего Калкова? Так вот, подходит он как-то в шахте перед работой ко мне и говорит:
— Барахлит мотор в машине что-то... Никак не пойму... Все перепробовал, а додуматься не могу... Пойдем, посмотрим.
Пошли мы с ним... С час провозились, но толку — никакого. Пришлось к механику обращаться. А нашего механика ты знаешь — еще после тебя на шахту пришел, мальчишка мальчишкой, бороду, наверное, ни разу не брил, розовенький такой... А на руках — диплом, техникум кончил, как и ты же... Пришел он, минуты две провозился — мотор начал работать... Мы с Калковым незаметно переглянулись, а он, ни слова не говоря, пошел обратно, что-то мурлыкая себе под нос.
Меня это очень задело, пошел я за ним и, подождав, когда вокруг никого не было, спросил его:
— А в чем же причина-то была, товарищ Маслаков?
Он посмотрел на меня, как можно строже, потом говорит неохотно:
— Извините, Николай Филиппович, но вы, пожалуй, этого не поймете.
Я, конечно, обиделся. Может быть, и пойму, говорю.
Он заметил мою обиду и вежливо говорит:
— Пожалуйста... О шаговом токе слышали?
Ну, что я ему скажу, если впервые о таком токе слышу? Покраснел, да и пошел обратно... Так-то, Аркадий... А ты говоришь, что тебе твое образование... Многое значит оно сейчас для шахтера, на каждом шагу — машина... А для руководителя — без образования смерть. Организовать рабочих такой руководитель — это я про себя говорю, Аркадий, — сможет, но это же еще не все...
Аркадий и Николай Филиппович разговаривали очень долго. Горячо обсуждая дела на участке, — это волновало их обоих сильнее всего, — они и не заметили, как столовая опустела. Опомнились, когда официантка мимоходом бросила: