— Ну, ты на мать-то не сердись. Мать никогда плохого не подскажет. Не послушала меня, сошлась с этим Марком, а теперь вот смута-то и идет. Не так, дочка, надо делать. В жизни тому хорошо, кто наперед думает: а верно ли так-то, а не лучше ли этак сделать? У старых людей учиться жить надо.
Тамару раздражал спокойный, монотонный голос матери, а раньше она с охотой выслушивала ее нравоучения, втайне удивляясь, откуда у матери такой запас знаний. Кажется, она и на людях-то не бывала, сидит с утра до вечера за вышиванием. Когда жили в Шахтинске, к ней, правда, приходили втайне от Ивана Павловича, разные сплетницы-кумушки, а здесь и поговорить-то ей, кажется, не с кем.
— Пригласила бы Аркадия своего, — продолжала мать. — Посидели, поговорили бы с ним. Пора уж привыкать ему к нам, если ты думаешь выходить за него замуж.
— Ни за кого я не пойду! — вспыхнула Тамара. Она стала одеваться.
— Куда ты?
— На улицу. Пройдусь, а то голова болит.
Мать пытливо посмотрела на побледневшее лицо дочери, гадая: что случилось? Она вздохнула и покачала головой, когда Тамара молча ушла на улицу. «Не ладится у них, — подумала она, вспомнив Аркадия. — И ему что не жить-то: девушка она завидная, семья у нас заметная, не стыдно и породниться. Вспомнит, когда на нищенке какой-нибудь женится да еще дети пойдут».
Тамара шла по заснеженной улице поселка. Ей хотелось разогнать тяжелые мысли, решить, как быть дальше.
Как и обычно в воскресный день, народу на улице было много, играли гармошки, звенели групповые песни, рассыпался безудержный смех. «Неужели для того, чтобы иметь счастье, мне надо быть другой, как говорил Аркадий? — грустно думала Тамара, слушая воскресное веселье горняков. — Но какой надо быть? Почему этого никто до сих пор так и не сказал? Даже Аркадий. Эх, Аркадий, почему ты просто отвернулся от меня, когда понял, что я не та, которая по душе тебе, почему? Случись это полгода назад, когда мы были мало знакомы, я бы не обиделась, я просто не заметила бы, что тебя нет возле. А теперь... Теперь я одна... Как ты далек сейчас от меня... Связался с какой-то сиделкой из больницы, а я тебя считала хорошим. И все же я люблю его, наверное. Но постараюсь сейчас ненавидеть, пусть поймет, как низко пал в моих глазах. Но что же делать? Уехать? Куда, к кому?»
Тамара вышла за поселок и остановилась. «Ну вот! А дальше куда? Обратно домой? И это в тот момент, когда Аркадий, может быть, счастливо смотрит в глаза этой... Асе? Нет, нет! Только не домой».
Тамара стала смотреть в сторону леса и вдруг оживилась: ей показалось, что там мелькнула фигура лыжника. Да, да! Человек быстро шел к поселку. Женщина. И вдруг Тамара закусила от волненья губу: это Ася! Но почему она одна, где же Аркадий? Вообще-то понятно. Так называемая конспирация, чтобы никто ничего не знал.
Ася проехала стороной, делая вид, что не узнала Тамару, но та уловила несколько быстрых, беспокойных взглядов в свою сторону, и ей захотелось заплакать. Что ж, это конец! Не случайно же эта Ася скользит на лыжах таким торжествующим, торопливым шагом. И разве для одной Тамары заметно, как привлекательна Ася в этом темно-синем лыжном костюме? Это, конечно, первый отметил Аркадий.
Постояв еще немного, Тамара пошла обратно.
— Тамара!
Тачинский появился совсем неожиданно.
— А я был у вас, — весело заговорил он, подходя. — Мне сказали, что ты где-то на улице...
— Ну и что же?
— Едем в Шахтинск? — сказал Тачинский таким тоном, словно они только вчера расстались хорошими друзьями. — Я по дороге тебе такое расскажу, что не будешь раскаиваться. Едем?
Она качнула головой.
— Нет. А впрочем... — она вдруг вспомнила Лилю. — Мне надо к подруге.
Ей захотелось встретиться и рассказать подруге все, все, от души пожаловаться на свою неудачную, скучную жизнь.
— Значит, едем? — спросил Тачинский.
Она, подумав о чем-то, кивнула головой:
— Едем.
13
Воскресная поездка Тачинского в Шахтинск, к Худореву, была не случайной. Связана она была с предполагаемым переходом на работу в Шахтинск. Хотя Марк Александрович и решил, что он должен уехать из Ельного, но посоветоваться с Худоревым было не лишним.
А когда под окном загудела машина, ему вдруг пришла в голову дерзкая, но заманчивая мысль.
Что, если пригласить с собой в город Тамару? Отбросить в сторону все мелочи, доказать ей, что для них открывается чудесное будущее!
...И вот поселок далеко позади. По обе стороны шоссе быстро проплывает заснеженный дремучий лес. А Тамара все еще не может забыть удивленного взгляда Аркадия. В первый момент этот взгляд принес торжествующее чувство, но чем дальше от поселка уносилась машина, тем беспокойнее становилось на душе.