— Здравствуй, Тамара!
Тамара открыла глаза, обернулась и едва не вскрикнула от радостного удивления: в комнату входил Аркадий.
— Аркадий!
Она бросилась к нему, но он хмурым жестом остановил ее:
— Я по делу. Извини, что пришел сюда. Тебе нужно срочно быть в техникуме... Серов, наш комсорг, попросил, чтобы я передал тебе это.
Сказал, обернулся и вышел.
Несколько секунд Тамара ошеломленно стояла, а опомнившись, бросилась за Аркадием.
Он сидел в гостиной и разговаривал с Юлией Васильевной.
Тамара в нерешительности остановилась на пороге, глядя на них. Постояв с минуту, вернулась в комнату и стала собираться.
— Ну, идем! — не глядя на мать и Аркадия, бросила она, направляясь к выходу.
А в голове ее назойливо бились обидные мысли: «Нет, нет, у нас ничего не получится, это яснее ясного... Ну и пусть! Подумаешь, играть на нервах еще вздумал... Нет уж, теперь-то я знаю, что делать... Сегодня же вечером снова пойду к Лиле, назло тебе пойду».
Подумав это, она презрительно усмехнулась, бросив мимолетный взгляд на хмурого Аркадия, и пошла быстрее, не оглядываясь, — идет ли он за нею.
18
Редактор городской газеты Алексей Ильич Колесов — пожилой мужчина с седыми висками и сократовским морщинистым лбом — дружелюбно взглянул на Валентина сквозь очки в черной роговой оправе.
— Садитесь... Времени у меня — в обрез, так что сразу к делу, если не возражаете. Вот сюда, рядом присаживайтесь, товарищ Астанин.
Он придвинул стул и на мгновенье неподвижно замер, внимательно глядя на Валентина.
— Так вот, понравилась нам ваша статья, — снова заговорил он. — Обстоятельно, живо все описано. Язык у вас выразительный, сочный. Вы, вероятно, раньше работали в газетах?
— Немного... Внештатным корреспондентом.
Колесов задумчиво забарабанил пальцами по столу. Валентин ждал, когда редактор, наконец заговорит о том, зачем сюда пришел уже второй раз Астанин: о работе.... Вероятно, свободное место есть, судя по вопросам редактора.
— Что же делать? — наморщил лоб Колесов. — Штат у нас сейчас полный, но и упускать вас из виду не хочется.
Все рушилось самым неожиданным образом. Значит, мест нет. Но куда же он тогда пойдет работать? Валентин мрачно вздохнул, уже поняв, что все идет не так, как предполагал он.
— А знаете что? — вдруг ожил Колесов. — Устраивайтесь временно на шахту, а при первом удобном случае мы вас заберем. Как вы на это смотрите?
Валентин пожал плечами и встал.
— Подождите, подождите, — остановил его Колесов. — Пока суть да дело, пока вы устраиваетесь, подыскиваете работу, вы бы могли нам писать, а? Идет?
— Попробую... — вяло усмехнулся Валентин. — До свиданья.
Но до конца он уяснил то, что произошло, лишь подходя к дому. Галинка, конечно, спросит, каков результат. Она очень, как понял Валентин, желает, чтобы он работал в редакции. И он понимает, почему... Все-таки это не только гораздо солиднее звучит, чем, скажем, служащий учрежденья или рабочий шахты: работая в редакции, он мог бы чувствовать себя равным ей. И уж, во всяком случае, это не воздвигало бы те неуловимые и на первый взгляд незаметные психологические барьерчики, которые, бесспорно, есть во всех недавно созданных семьях, где муж — рабочий, жена — человек умственного труда.
Но что же делать? Вероятно, идти на шахту, как подсказал Колесов.
— Ну вот, Галинка, в редакцию я не устроился... — с горечью сказал он, придя домой.
— Как не устроился? — испуганно глянула на него Галина. — А как же теперь? Где же ты будешь работать?
Галина выросла в учительской семье, отец и мать ее были педагоги. Для нее очень привычной и просто необходимой была та обстановка напряженного умственного труда, которая окружала ее с детства. И ей просто как-то не приходило в голову подумать, а как же живут в других семьях; она и педагогическое училище окончила, твердо веря, что лишь в школе есть ее, Галины, призвание и счастье. И она очень хотела, чтобы и Валентин был как-то близок к привычному ей труду, к тем понятиям, привычкам и делам, какими с юных лет пронизан был во всех мелочах каждый ее день. А вот теперь...
— Как же быть? — повторила она, растерянно глядя на него.
— В шахту... — невесело усмехнулся Валентин, уже зная ее ответ.
— Нет, нет, — вскочила Галина, шатнув к нему. — Ты не пойдешь туда, мы лучше уедем отсюда, ладно? — еще шаг, ее руки обвились вокруг его шеи, она припала к его груди, шепча: — Мы уедем куда-нибудь, ты устроишься работать в редакцию, а я — в школу. И это будет очень хорошо, да, Валентин? Только не в шахту, я не хочу, чтобы ты там работал... — она подняла голову и, близко-близко глядя в его глаза, попросила: — Расскажи, о чем вы говорили с редактором. Давай сядем на диван, ладно?