Аркадий смущенно отвел глаза. Да, он все понимает и знает, что правильно, справедливо все это сказано, а все же...
— Семен Платонович... — неожиданно сказал он, торопливо и сбивчиво. — Знаю, что не нужно, лишнее мне это, а сердце говорит: иди, иди, не сдерживай себя, ведь ты любишь ее, любишь! И я не нахожу в себе сил спорить, ведь я действительно люблю ее... — Аркадий резко отвернулся, закусив губу.
— М-да... Вижу... — после молчания тихо произнес Семен Платонович, тронутый глубиной чувств Зыкина. — Вижу, вижу... — И, помолчав, стряхнув с себя раздумье, заговорил: — Что ж, Аркадий, — он впервые назвал его так, — в таком случае, сам крепко решай. Любовь уважать надо, конечно... Только — больше рассудка, больше, больше... Это всегда полезно, не только в любви... Я в какой-то книге читал, что рассудок — завоевание человечества, другими словами, его воспитывать в себе надо... Вот тебе мой совет. Принимаешь его? — подошел он к Аркадию. Тот вздохнул и, не поднимая глаз, качнул головой:
— Попробую... Но что выйдет из этого — не знаю...
Аркадий поднялся.
— Ну, ну, будь мужчиной, — уже совсем по-отцовски, с добродушной улыбкой сказал Семен Платонович, видя пасмурное лицо Зыкина, и подал руку: — Дерись, огрызайся, наступай всем на пятки, но только — не кисни... Ты ж молод.
А после ухода Зыкина долго сидел в раздумье, размышляя о странностях судьбы, сводящей двух совершенно разных людей.
19
Знойный полдень...
Санька бродит по поселку, утомленный навалившейся жарой. Ему нужен компаньон для поездки за реку, чтобы там полазить по скалам, искупаться в реке, позагорать. Одиночество Санька не любит, он не представляет себе поездку, которую пришлось бы совершить одному. Это так скучно и неинтересно.
А солнце жжет неимоверно. Высокие тополя и приземистый черемушник замерли. Только снизу, от земли, листья едва-едва вздрагивают, это дышит горячая земля, дышит тяжело, истомленная жарой, над нею нет даже легкого ветерка. Санька знает, что такой ветерок повеет ближе к вечеру, а сейчас неплохо бы забраться в реку или уйти в тень леса. А лучше всего растянуться на траве возле реки, там, где лес подходит к самому берегу. От реки тянет свежестью, трава и листья деревьев источают удивительно приятный запах.
Санька медленно идет по улице к реке, лениво размышляя о том, кого бы из ребят забрать с собой. Валентин на работе, он сменил Саньку. Да и многие ребята тоже в шахте. А те, что выйдут на работу, в ночь, не показывают носа на улицу, забрались, наверное, сейчас в тень и отхрапывают. Нет, нет, не все, оказывается, спят: у ограды поселкового сада видна группа людей. Там же Санька увидел голубой автобус, таких автобусов в поселке нет. Это кто-то приехал.
Навстречу вприпрыжку бежит соседский Васька. Ему жара не страшна: на малыше только красные трусы.
— Корейцы приехали! — кричит Васька, стараясь удивить Саньку этой вестью, но Саньку не удивишь. Он небрежно смотрит на Ваську.
— Ну так и что же...
Но самого разбирает любопытство: зачем приехали? И действительно ли настоящие корейцы? Санька втайне завидует своим корейским сверстникам: сколько подвигов можно совершить им в их героической борьбе, а вот у него, Саньки, таких возможностей не имеется. Санька, когда читал «Молодую гвардию», долго размышлял о краснодонцах и очень жалел, что во время войны ему было всего каких-то восемь-десять лет. Он был, конечно, тоже сделал что-нибудь героическое.
Санька подходит к автобусу, внимательно присматривается к людям и, наконец, видит гостей, разговаривающих с Шалиным. Их трое. Они весело смеются, показывая белые зубы, с довольным видом оглядывая собравшихся людей. Шалин тоже улыбается, но ему жарко, он скинул свой пиджак и остался в белой с короткими рукавами, рубашке.
У входа в сад двое ребят уже устанавливают фанеру, на которой крупно написано:
«Сегодня в клубе встреча с нашими друзьями — корейскими писателями Ли Тван Я и У Кам Хо».
Откровенно говоря, Саньке очень хочется пожать писателям руки, и он старательно смотрит на Семена Платоновича в надежде, что тот увидит и позовет его к себе. Но Семен Платонович словно не замечает Саньку, хотя взгляды их на мгновенье встретились. В этот момент сердце Саньки дрогнуло: «Сейчас позовет!», но парторг снова завел разговор с приезжими. Саньку это невнимание даже немного обидело, но он тут же решил, что Шалину не до него.