Конечно, она сама виновата во многих вещах, нельзя всё сваливать на Борьку. Это было бы неправильно. Так же как и смерть её Серёжки. После того несчастного случая она прожила пару лет как в тумане. Вселенская несправедливость его смерти болезненно травмировала её. Почему он? Какого чёрта его понесло на стройку? Почему он бросил её?!
Как-то незаметно подкрался подростковый возраст и она начала войну против всего мира, наказывая его и себя за несовместимость не самыми хорошими поступками и орошая горькими слезами свои раны от соприкосновения с ним. Сложно сказать, что явилось толчком к ведению боевых действий. Незаживающая рана от смерти Серёжи, гормональные изменения пубертатного периода или предвзятое отношение к ней нового классного руководителя. Что-то в тихой девочке на задней парте сильно раздражало Валентину Петровну, и она сделала её обособленность и молчаливость мишенью для своего остроумия, не подумав, что класс проявит редкое единодушие в вопросах травли. Катя некоторое время игнорировала нападки учителя и одноклассников. Их шутки и оскорбления уютно ложились в какой-то внутренний резервуар, месяц за месяцем накапливаясь в нём, пока однажды под ошеломленное молчание одноклассников, она не швырнула его содержимое в рожу классного руководителя. Она, без сомнения, многое могла выдержать, но иногда пресловутая «последняя капля» толкала её во все тяжкие. В своё время именно эта переполненность вложила ей в руки нож. Она же, в ответ на очередную злобную шутку Валентины Петровны, подняла Катю со своего места и потребовала «заткнуть свой старый вонючий рот, пока она не помогла ей сделать это сама» и в полной тишине покинуть класс.
На следующий день она явилась в школу с новой короткой стрижкой, накрашенными глазами и пачкой сигарет в кармане. На всякий случай. Все были шокированы, а мать ещё долго причитала над обрезанной косой дочери. Классный руководитель больше не трогала её в открытую, но всячески старалась испортить жизнь, занижая оценки и поливая её грязью перед другими учителями. Стать частью коллектива она не пыталась и по-прежнему держалась особняком. Постепенно отношение одноклассников к ней изменилось. Вокруг Кати сохранялся вакуум, но ответная агрессия на любую попытку обидеть и зацепить – делала его другим. С ней не хотели связываться, опасаясь получить болезненную обратную связь.
В последний год школьной жизни у неё появилась подруга. Новенькая девочка Лена, пришедшая к ним в класс, потому что после развода её родители не смогли ужиться в одном городе. Спустя много лет Катя поняла, что они просто не могли не подружиться. Подобное всегда притянет подобное, а Ленка была такой же надломленной и травмированной, как и она. Именно поэтому из тридцати человек одноклассников Лена выбрала в друзья именно Катю, проигнорировав предупреждения других. Они обе были ущербными, но готовыми обороняться или разрушать. Они отметились пьяным дебошем на выпускном, куда мамочка Кати не соизволила явиться. Блуждая по городу в ярком сексуальном оперении, девочки быстро нашли новых знакомцев, с которыми и провели последующую ночь.
Катя со стыдом вспомнила, что их было слишком много – чужих и липких незнакомцев. Она не пыталась запомнить их имена, до упора разрушая остатки собственной самооценки. Выползая из одной переделки, Катя тут же попадала в другую, каждый раз убеждаясь в том, что другого отношения к себе просто не заслуживает. Ей довелось узнать, что такое изнасилование во всей своей красе, с физической болью и рваными незаживающими душевными ранами. В милиции ей так и сказали:
– Сама виновата!
А она и не спорила. Катя считала себя магнитом для дерьма, находя этому утверждению бесконечные подтверждения. Ненависть к себе разъедала её до тех пор, пока она не поняла, что падать больше некуда – она на дне. Екатерина Александровна решила лично посетить всевышнего в его небесном особняке и предъявить ему претензию за своё жалкое существование. Путёвка в виде бутылки водки и целой кучи барбитуратов уже была у неё на руках, осталось дело за малым. Ей было двадцать два года и, казалось, что въевшуюся в тело и душу грязь сможет смыть только это горькое пойло и мамочкины лекарства. Она смотрела в потолок, по которому во все стороны разбегались знакомые трещинки и неровности и настраивалась на финальное выступление. Случайная мысль о том, что она никогда не умела сдаваться, повернула её мысли в другую сторону. А может, она ещё поборется? Только не с собой, а за себя. Рано ещё ставить на ней жирную точку. Пообещав себе начать с чистого листа, Катя поставила запятую и заснула в обнимку с нетронутой бутылкой и таблетками под подушкой.